Сердце Берсерка

Строганова Таша

– Ага, понял, как ваша душа.

Он захихикал и успел положить трубку до того, как Юра сообразил, что ответить. Сучонок такой.

***

В участке царила привычная утренняя суета.

Пропустив вперёд Лисецкого, который сразу пошёл к автомату со снеками, Юра задержался у окошка дежурной части. Сегодня снова дежурил Паша Короткий, как и вчера. Подманив его пальцем, Берсенев кивнул в сторону Влада.

– Чтобы этому досужему гражданину больше никакой

информации обо мне не давал, понял?

– Так он же вам по делу помогает, товарищ капитан, – Павел занервничал.

– Он гражданский, – отчеканил Юра. – И я ему не доверяю.

– Капитан, а вы всех, кому не доверяете, на машине подвозите? – голос Риты Рогозиной Берсенев узнал бы из тысячи. Одна из тех самых сплетниц-сводниц, которые всё пытались наладить или, скорее, расстроить его личную жизнь.

– Ну тебя ведь я подвозил, – ответил Юра с каменным выражением лица. – Так что делай выводы.

Рогозина недовольно фыркнула, а Паша неумело замаскировал смех кашлем. Берсенев не стал дожидаться продолжения концерта и направился в свой кабинет. С Риткой, конечно, собачиться себе дороже. Злопамятная баба. Вот вроде бы всё при ней. Ноги, сиськи, личико милое. Но характер такой, что всех мужиков отпугивает на раз. Потому и два развода уже за плечами. Пару лет назад она приметила Юру на «развод №3», но он не дался. Тогда, видимо, и затаила обиду. При каждом удобном случае пыталась поддеть или зацепить. Стоило рядом с Берсеневым оказаться любой особи женского пола, как у Рогозиной случался приступ желчевыделения. Хуже Ритки была только её подружка из кадров, Виталина Афанасьева. Имечко для семидесятилетней матроны. Но Вита была умна, свежа и молода. И невероятно стервозна. Порой Юре казалось, что баб в ментовку отбирали только с определёнными чертами характера.

Какое счастье, что консультанта ему выделили мужского пола. Иначе разборок с этими двумя мегерами было бы не избежать.

Впрочем, тогда самому Берсеневу было бы проще. Он с нечитаемым выражением лица глянул на задницу Лисецкого, которой, наклонившись, выскребал сдачу из автомата, и пошёл дальше по коридору.

***

В десять Степаныч вызвал Юру на ковёр.

Берсенев бросил взгляд на Влада, который старательно корпел над блокнотом. Стоило отдать ему должное, кажется, ночью он не шатался по клубам, а действительно работал. Потому что сегодня уже не тратил время на чтение, а составлял тот самый пресловутый портрет.

Решив не тащить консультанта с собой, Берсенев отправился на летучку один. Впрочем, в кабинете и помимо него были люди. Юра кивнул коллегам, собравшимся за длинным столом в кабинете Старостина, и занял своё место. Он постарался слиться с колонной, но вряд ли получилось бы. Слишком серьёзное дело Берсенев вёл.

Степаныч привычно вправлял им мозги. Это было монотонно, скучно и совершенно бесполезно. Юра даже украдкой достал телефон и перечитал список покупок на вечер. Отметил, что надо бы купить молоко и гречку. Да и не он один занимался своими делами.

Наконец, Старостин закончил и начал опрашивать всех о текущем состоянии дел. Это заняло ещё минут сорок, пока очередь не дошла до Юры.

– Как

продвигается расследование, Юра?

– Веду опрос свидетелей, – начал отчитываться Берсенев. – Сегодня запланированы повторные следственные мероприятия на местах первых двух убийств. Я подал заявку на группу и эксперта.

– Хорошо, – похвалил Старостин. Юра знал, что между их и другими участками царила негласная конкуренция, и Степаныч не доверял результатам расследования так называемых коллег. Берсенев не то чтобы ставил под сомнение, нормальными следаками были те ребята, просто рассматривали всё не с позиции серии. Поэтому и проверять нужно было заново.

В первый раз они мало что нашли. Но искать надо было снова и снова.

– Так вы же ездили уже, – подал голос Гришка Хворостян. Тоже капитан, занимал соседний с Юрой кабинет. Приятелями они не были, врагами тоже. Но Гришка воспринимал Берсенева как второго петуха в своём курятнике, хоть тот никогда и не покушался на местных куриц.

– А ты, капитан, всегда живёшь по принципе, не удалось сразу и ладно? – Юра посмотрел на Хворостяна тяжёлым взглядом. Он спокойно относился к комментариям и замечаниям Степаныча, но терпеть не мог, когда в его работу лезли посторонние. – Может мне и дело сдать в архив, я ведь попробовал, убийцу не нашёл. Что повторно головой биться.

Гришка побагровел, все вокруг захихикали, даже Степаныч что-то там хрюкнул. Но потом всё же стукнул кулаком по столу и повысил голос.

– Соберитесь! – рявкнул он и продолжил спокойнее: – Юра, поедите, возьми с собой Владислава.

– Он портретом занимается, – попытался отмазаться Берсенев. Тащить с собой Лицеского совсем не хотелось. Мало того что гражданский, так ведь отвлекать будет постоянно. Ещё влипнет куда-нибудь.

– Подождёт портрет, – Степаныч махнул рукой. – А вот на месте ему побывать не мешало бы. Вполне может помочь его восприятию и видению ситуации.

Юра едва не закатил глаза. Старостин едва ли не соловьём пел о Лисецком. Кто он, чёрт возьми, вообще такой? Надо будет навести справки.

– Так точно, – буркнул Берсенев, принимая неизбежное, и случайно столкнулся глазами с Хворостяном. Тот ухмылялся. Ну ещё бы, не каждый день Юру ставили на место.

***

Лисецкий никуда из кабинета не делся.

А жаль. Сидел на диване, снова по-турецки, грыз орешки и всё строчил в блокноте. Лев Толстой нашёлся.

У Юры после летучки хорошего настроения не прибавилось, так ещё и этот бесил самим фактом своего существования.

– Потрет готов? – из вредности спросил Берсенев. Он и сам прекрасно понимал, что нереально было что-то успеть за такой срок. Но не подначить Влада просто не мог.

Сам себе был противен. Будто мальчишка, который дёргает за косички понравившуюся девочку. Дьявол, надо держать себя в руках и не трогать лишний раз этого пацана.

– Почти, – ответил Лисецкий. Он даже головы не поднял. – Ещё минут тридцать и всё будет.