Сердце бездны

Суворова Татьяна

На киборга галлюциноген не произвел ни малейшего впечатления. Еще один гравитационный удар. Еще. Газ перестал выделяться. На площадке давно не было ни одного монаха — их словно унес порыв урагана. Никто не рискнул даже подглядывать из-за шторы. А Нина — едва щупальце показалось из пещеры — вдруг уснула, успев только мягко опуститься на камень. И сейчас мило посапывала в тени змеи — бесцветные лучи солнца жгли только термоизолирующую ткань на ее ногах. Серж инстинктивно убрался подальше и повыше, то есть на одно из верхних колец правой статуи. И, усевшись на него, стал соображать, сильно ли повредит ему эта реакция в глазах

психологов, не следует ли слезть, пойти навстречу этой, очередной, иллюзии… Но от контакта с ней могут возникнуть хотя и тоже иллюзорные, но крайне неприятные чувства, ведь общеизвестно, что психотехники бессовестные садисты. Игорь забрался примерно на эту же высоту — по другой змее. И равнодушно рассматривал окружающее.

Раскаленная скала внизу и по сторонам, неподвижная, бесцветная жаровня неба вверху. По площадке, делясь и сливаясь, низко над камнем парит густое облако обтекаемых «гранул» дурмана — и в каждой горит по нескольку зеленоватых, ложных солнц. Странный газ медленно стекал по черным ступеням, по белому, выжженному лишайнику. Это было красиво — походило на зеленоватый мерцающий водопад, но очень ленивый. Впрочем, полусомнамбулу-пилота не могли тронуть ни любая красота, ни любое уродство.

Артур плакал. Белая ветвь из сада фей была совсем-совсем недоступна. И она трепетала, чуть не ломалась под жестким, уже явно не весенним ветром.

Озр била и била, чувствуя, что монстр еще жив, а ее силы скоро кончатся. Бесчисленное множество структур искусственного тела, смутно подобных земным аккумуляторам, уже разрядилось — и этот энергодефицит воспринимался как холод. Бесчисленные ледяные иголки рождались в теле… У Командора существовало чувство боли, но она вдобавок могла глушить его (а это — редчайшее сочетание в Десанте). Увы, такое подавление требовало энергии — и практичная Озр, как обычно, отказалась от него.

Тварь была необыкновенно прочной — даже по меркам неорганической жизни. Она перекатывалась, как сюрреалистический мешок с водой, и скрипела, как перегоревший пластик. Совершенно внезапно на ее шкуре словно расстегнулась гигантская застежка-молния. Через этот разрыв стало вытекать что-то вроде густого зеленого повидла — оно и заменяло твари кости, мышцы, кровь. На солнечный свет оно реагировало, как снег на раскаленный металл: наверх тяжко поднялись приторно пахнущие, липкие клубы неопределенного цвета.

Пока «ветвь» агонизировала, Озр села на камень, коснулась его руками. Вокруг них тотчас стали образовываться ореольчики инея — энергоаккумуляторы заработали на забор.

Поднявшийся ветер быстро уносил и масляные лохмы испаренной плоти монстра, и последние куски дурмана. Опустевшая, безопасная шкура стала игрушкой ветра и походила на обрывки старой, грязной скатерти. Серж и Игорь спустились вниз и топтались, не зная, что сделать или сказать. Впрочем, пилот вел себя так лишь для проформы, потому что автоматически, на уровне мышц, подражал своим прежним, нормальным реакциям. А Артур стоял, все еще видя, как кружатся беззащитные лепестки, а самой ветви уже нет, она сгорела, сгинула… Нина начала ворочаться, готовясь проснуться.

Озр поднялась. Холод внутри все еще не желал отступать, но надо было посмотреть, что с капитаном, — а контактное обследование менее энергоемко, чем дистанционное. (То, что с землянином не случилось ничего особо страшного, ясно и так.)

Интересно, почему уничтожение твари забрало

столько мощностей? Помимо основного расхода, энергия просто куда-то утекала, словно монстр вскрыл Командору отсутствующие у нее артерии и из них хлестала несуществующая кровь…

Из-за шелковой «двери» выглянуло почти мальчишеское, азартное лицо послушника. Он, разумеется, сильно постарался скроить бесстрастную мину, но…

Старпом открыла глаза, сладко, с хрустом, потянулась — и тут же весьма сильно стукнулась затылком о базальт. С проклятиями вскочила, держась за голову и чувствуя под пальцами липкие капельки крови. Нигде до этой чертовой планеты она не расшибалась настолько постоянно! В ее черных волосах застрял ломкий пепел от какой-то части твари, и взбешенная Нина выглядела несколько комично.

Артур, внезапно для себя освобожденный Озр от парализующего заряда, рванулся к останкам ветви и тут же остановился. Действие газа кончилось (благодаря Командору) так же мгновенно, как и началось.

Осознание случившегося было стремительным и малоприятным. Стараясь ни на кого не смотреть, Истомин сделал вид, что все дело просто в его чрезвычайном интересе к клочкам шкуры, и подошел к ним — но не особенно близко, чтобы в любом случае успеть увернуться от их прикосновения.

Ему казалось, что лицо буквально пылает от стыда, но в реальности оно выглядело до жути официальным и спокойным. Притворившись, что он был заинтересован только в беглом осмотре, Артур развернулся, подошел к Озр и присел на корточки рядом с ней. Та улыбнулась. Так они и остались — одна стоять, другой сидеть.

Это уже совсем окончательно убедило Сержа в фантомности окружения (до этого оставались хотя бы проблески сомнений). От неожиданной для себя самого досады кибернетик просто не знал, что сделать, — и не пошел пинать останки твари лишь по одной причине: это наверняка очень не понравилось бы наблюдателям-психологам.

Вдруг внутри горы опять послышались испуганные крики. Головы монахов (а их было уже три) мигом исчезли за шторой. Озр сконцентрировалась, заставив себя забыть об усталости и холоде.

Под отдаленные, гулкие от подземного эха вопли на площадку буквально выкатился челове… нет — второй монстр, только укутанный в белую монашескую одежду.

Грязно-багровая, склизкая кожа в трещинах, из которых сочится что-то вроде гнилостно пахнущей сукровицы. Верх головы словно снесен лазером — прямо над совсем человеческими бровями, нависая, из чаши открытого черепа чуть-чуть вываливалась серо-розовая масса. Как мозг оставался в голове, пока монстр крутился колесом, было совершенно непонятно. Губы и часть обеих щек отсутствовали, и солнце беспрепятственно освещало черно-коричневые, изогнутые зубы и бело-серые десны. Почти человеческие руки вместо пальцев кончались огромными, изогнутыми когтями. На их кончиках дрожали мутно-серые капли.

Чудовище покаталось около самого входа в пещеру, приподнялось, потом внезапно содрогнулось, как ударенное по животу; вцепилось когтями в камень, задергалось. Масса внутри черепа отвратительно вибрировала. Нина, зажав рот руками и согнувшись пополам, стремительно отвернулась к стене и стала издавать приглушенные звуки. Артур, убедившись, что Озр вроде бы наблюдает за обстановкой, разрешил себе повторить маневр старпома — правда, беззвучно. Серж зажмурился, мечтая отлупить выдумавшего такое безобразие. Игорь не отреагировал.