Сердце бури

Раэлана

— Дело не только в Тее. Законы Первого Ордена запрещают сострадание к слабым. — Рей знала об этом. Финн успел рассказать ей, как однажды получил нагоняй за то, что поддержал раненого товарища в смоделированном бою*. — Полагаю, что орден Рен придерживается тех же принципов. Твои братья все равно не смогли бы предложить тебе ничего, кроме милосердной смерти. Но тебе надо жить. Я не знаю, почему, однако… Сила распорядилась так. Мы не всегда пониманием ее путей…

— Сила? — Бен готов был рассмеяться, заметив, что Рей говорит точь-в-точь, как его дядя. — Это не Сила, а Люк Скайуокер. Это он пожелал героически умереть, спасая жизнь несчастному,

сбившемуся с дороги ученику. Не в первый раз он выдает собственные решения за высший замысел.

— Он говорил, что Сила желала смерти лишь для одного из вас.

— Им должен был стать я.

— Вовсе нет. Случившееся было испытанием для мастера Люка, а не для тебя…

От безысходности Бен скрипнул зубами. Его сердце тяжело ухнуло. Выходит, он не волен даже умереть, когда пожелает. И эта маленькая дрянь еще смеет утверждать, что не держит его за пленника?

— А ты, мусорщица… что можешь предложить мне ты, кроме милостивого выстрела в голову?

Рей поднялась на ноги — это движение было непроизвольным, исполненным единственной цели выгадать несколько секунд, чтобы придумать хоть какой-то ответ.

— Я могу предложить тебе поесть, — наконец сказала она, так и не измыслив ничего лучше. На ее губах прорезалось подобие улыбки. — Твой бульон вот-вот остынет. Пожалуйста, съешь хоть немного…

— Нет! — рявкнул Кайло и отвернулся.

Комментарий к Глава IV

*удовлетворенно* Вот теперь Кайло по-настоящему показывает себя гаденышем.)

* В романе «До пробуждения» Грека Раки в главе, посвященной Финну, упоминается эпизод, где Финн во время тренировочного боя демонстрирует необыкновенные храбрость, находчивость и выносливость. Но, показав себя лучшим бойцом, парень все равно попадает в немилость к капитану Фазме из-за сочувствия к смоделированным противникам-республиканцам и за помощь пострадавшему товарищу.

========== Глава V ==========

Последствия истерики сказались довольно быстро. Вскоре Бен вновь почувствовал себя хуже. У него поднялась температура, которая к вечеру выросла настолько, что Рей, успевшая за минувшие дни набраться кое-какого опыта, тут же угадала, что тут не обойдешься одними кубиками льда.

Бен находился в состоянии пугающего полубеспамятства. Глаза его были открыты, но душа пребывала где-то не здесь, где-то далеко. Казалось, не имея возможности умереть и будучи не в силах продолжать неполноценную жизнь, юноша просто отрешился от всего, перестал бороться, предпочитая просто плыть по течению.

Его самочувствие ухудшалось с поражающей и пугающей стремительностью. Словно постоянно растущий снежный ком.

Его лоб покрылся горячей испариной. Губы то и дело шептали бессвязные и слабо различимые слова. Он бредил.

Рей не отходила от него.

Она и прежде могла ощутить его состояние через их странную ментальную связь. Но так, как сейчас, не было прежде ни разу. Девушка с недоумением и ужасом ощущала невероятную дрожь в собственном теле. Ее голова болела — и болела все сильнее. Узы вдруг сделались какими-то больными, навязчивыми, неуправляемыми, рвущими и режущими ее разум.

Однажды увидав лицо Бена, бесцельно глядящее в одну точку, Рей почувствовала, как леденящий страх резко и со всей силы впивается ей в самое сердце. Это лицо, этот взгляд… это был мертвый взгляд на еще живом лице, искаженный пустотой и неподвижностью. Теперь в этом взгляде уже не было ни страдания, ни ненависти, ни страха — не было вовсе ничего человеческого.

Девушка

отпрянула в ужасе. В этот момент она четко поняла то, о чем уже некоторое время догадывалась — в первую очередь, благодаря опять-таки действию Уз, — и отрицала лишь потому, что никак не желала в это поверить. Ведь еще недавно ему было гораздо лучше, он даже пришел в себя… но сейчас Бен уходил, отдалялся. Не его жизнь, нет. Его жизнь была куплена слишком большой ценой, чтобы теперь вот так запросто оборваться; у Силы для всего имеется своя цена. Однако разум покидал его. Выгорал, будто кусок бумаги, небрежно скомканный и подожженный.

С таким Рей еще никогда не приходилось сталкиваться. Для нее, привыкшей выживать вопреки всему, словно микроб, в грязи, на самом дне общества, невозможно было представить состояние человека, готового добровольно отказаться от жизни. Благодаря Узам она ощущала его душу и пропускала через себя каждую его эмоцию — но разум ее не мог понять того, что с ним происходило.

Она проклинала себя, что есть мочи. За то, что сказала ему обо всем. За то, что пошла на поводу у безумца, оробев от его напора — и в результате вызвала бурю. Не сделай она этой глупости, ей не пришлось бы преодолевать и новых трудностей. И Бен в этом случае, наверное, не скатился бы назад, к самой грани, а продолжил бы выкарабкиваться.

Первым делом Рей вызвала Маз. Она надеялась, что их умудренная покровительница сможет подсказать ей, как быть. Возможно, есть какая-нибудь хитрость, которая поможет вытянуть сознание Бена из ловушки, пожирающей его с каждым мгновением.

На ее беду, недавно началась гроза — явление не столь уж частое в этом районе Такоданы, но именно поэтому особенно мощное и свирепое. Небо зловеще потемнело. Усилившийся ветер принес огромную, черную, брюхатую дождем и молниями тучу. Эта громада, словно неприятельский фрегат, нависла над лесом. И над маленьким шаттлом, скрывающем в своем нутре двух молодых людей и одного дроида. Ливень хлестал обшивку корабля незримой, призрачной плетью.

Местный канал связи работал плохо, в таких погодных условиях иначе и быть не могло. А внешним подключением, через центральный межпланетный усилитель, Рей так и не решилась воспользоваться, опасаясь привлечь нежелательное внимание.

Голопроектор транслировал изображение с помехами, и слова Маз можно было различить далеко не всегда. Рей успела понять: «Постарайтесь продержаться до утра. К утру тучу должно отнести немного южнее. Я пришлю к вам Эмми».

Понятно, что в такую страшную грозу о каких-либо путешествиях и речи быть не могло.

Еще Маз сказала: «Если дело совсем дрянь, у тебя в запасе есть антибиотики, воспользуйся ими…»

Антибиотики… признаться, Рей уже порядком забыла про них, ведь до сих пор необходимости прибегнуть к этому средству, которое Маз назвала «крайним», так и не возникло.

Девушка стремглав ринулась назад, в медотсек.

Осторожно и сосредоточенно она вскрыла одну из заветных ампул и заученным движением набрала лекарство в шприц.

Однако Рей не предвидела и вряд ли смогла бы предвидеть реакцию Бена. При виде шприца он вдруг широко распахнул глаза, уже несколько минут как бессильно закатившиеся. Его губы вновь зашевелились, неслышно произнося что-то. В этом слабом движении приоткрытых губ было что-то трогательное, что-то жалобно-невинное — в таком положении темный рыцарь был, словно дитя, которое, само того не сознавая, молит о помощи…