Сердце бури
Шрифт:
Лицо Рей оставалось непроницаемым, безжизненным, как у призрака. Нельзя было понять, какие чувства кроются за ним. Верит ли она хоть немного в то, что слышит.
Не говоря ни слова, она опустилась перед ним на колени. Ее губы неожиданно осветила холодная улыбка. По большому счету, ей было плевать на то, что он говорит, но то, что она видела, не позволяло ей просто разделаться с ним. Отчаянная надежда вновь готова была воспрянуть, стоило появиться лишь слабому намеку. Быть может, в нем еще осталось что-то от Бена? Что-то, в самом деле принадлежащее только Бену, а не переработанное в
А что если она ошибается? Всего-навсего принимает желаемое за действительное?..
Рей облизнула губы. И вдруг совершила нечто, чего сама не ожидала. Не помня себя, она припала к его рту в жадном поцелуе, больше похожем на укус вампира.
Поцелуй этот продолжался долго, невозможно долго. Рей чувствовала, что просто не может оторваться от этих губ, таких знакомых и родных. Не теперь, когда она вновь попробовала их на вкус. Она обвила его шею запуская пальцы в волосы, как делала раньше много раз, и… о Сила, о великая Сила, как же она изголодалась по нему! По прикосновениям этих рук — единственных рук, которым она когда-либо могла бы довериться. По его поцелуям, пробуждающим ее женственность. По его телу. Тому самому телу, которое было перед ней, которое она обнимала и целовала в ослеплении своего внезапного желания…
Все это принадлежало Бену. Все это — его. А значит, можно ли считать происходящее изменой?
В первые мгновения его глаза изумленно расширились. Он не отстранился, но и не отвечал на ее ласки. Казалось, он просто не знал, как ему быть. Такой неожиданный напор смутил бы кого угодно. Однако Рей не останавливалась. Она требовательно льнула к нему, все крепче впиваясь в его губы. Она почти физически ощущала в нем напряженную, лихорадочную борьбу, и это вовсе не была обычная борьба с искушением. В нем ожесточенно спорили две ипостаси, два разных человека, один из которых страстно желал откликнуться на ее призыв, но другой был скорее растерян, чем обрадован.
И все же огонь вожделения разгорался и в нем тоже. Рей не требовались никакие Узы, чтобы понять это. Достаточно было прикоснуться к его мужской плоти, чтобы почувствовать, даже сквозь ткань штанов, как та стремительно твердеет. Кем бы он ни был, его новое тело было молодым, а значит, подверженным всем соблазнам молодости.
Рей того и хотела — застать его врасплох, ошеломить. Все очарование Темной стороны обрушилось на него через нее единой волной сладострастья. Он хочет обладать ею? Хочет взять ее? Приручить? Сделать своей? Так пусть покажет на деле, как велико его желание. Если он — и вправду Бен, пусть докажет это. Пусть откроется, отдастся ей….
Наконец оторвавшись от его губ, Рей торопливо скинула плащ, а затем и майку. Она старалась не замечать ноющей боли, которой отдается в ее теле каждое неосторожное движение. Сквозь полумрак проступили очертания ее остреньких плеч, которые казались слепленными из белоснежного мрамора и холодного лунного света. Затем показались и груди с крохотными темными точками сосков. Ее переполняла стихийная, животная страсть. Она неистово желала вновь ощутить его на себе и в себе. Желала так горячо и сильно, что между ног
Пояс, штаны, ботинки — и вот, она нагая и бесстыдная решительно раздвигает ему ноги, и рука, скользнув вдоль солнечного сплетения вниз, быстро нащупывает… кое-что. То, что говорило само за себя. Крифф, он был уже распален! Первое же ее прикосновение вызвало у него волну дрожи, и он, кажется, едва удержался, чтобы не кончить прямо ей в ладонь.
О, проклятье!..
Рей издала короткий стон.
— Бен… — С ее губ сорвалось имя возлюбленного, которому и предназначались все ее ласки, вся страсть истосковавшегося сердца. Хотя его самого, вполне возможно, тут и не было.
Не теряя больше времени, Рей рванула на нем штаны, безжалостно избавляясь от последнего разделяющего их препятствия. На вытянутых руках она нависла над ним с изящно выгнутой спиной и выражением плотоядного торжества. Ее движения и взгляд выдавали повадки нексу, подобравшегося вплотную к своей жертве и уже готового совершить роковой прыжок.
Ее ладонь легла ему на шею, колени крепко сжали его бедра — и Рей сразу опустилась на всю длину, резко и бесстрашно. И тут же принялась двигаться, уверенно наращивая темп. Тьма бурлила в ней, постепенно затуманивая последние крохи рассудка, отдавая ее целиком во власть инстинктов. Она все сильнее сжимала пальцы вокруг его горла, медленно вонзая ногти в кожу. Ее глаза горели лукавым ярко-желтым светом.
То была уже не женщина, но нечто куда больше чем женщина. Восхитительное и опасное создание, полное тайного соблазна. Властная и порочная ровно настолько, настолько старая Рей с Джакку была чиста и светла. Как будто ее подменил некий злобный двойник, некое искаженное ее подобие.
Сквозь волну наслаждения она видела, как его глаза блаженно закатились, и чувствовала, что он вот-вот готов сдаться. Силу вокруг них сотрясали невидимые взгляду вспышки, напоминающие разряды молний — так, наверное, и должно быть, когда два самых могущественных существа в галактике занимаются любовью?
Никогда еще происходящее не казалось Рей таким естественным и противоестественным одновременно. Казалось бы, нет ничего понятнее и правильнее, чем отдаться собственному мужу, однако что может быть более мерзким, чем желать злейшего врага?
Остатки здравого смысла кричали ей остановиться. Разум предупреждал, что она приблизилась к опасной грани. В этот миг Рей еще не верила, однако готова была поверить лжи Галлиуса Рэкса. Готова была, наплевав на все, принять его слова, его сладостные обещания, за чистую монету.
Все это было отвратительно. И Рей была отвратительна сама себе. Однако она уже не могла заставить себя прекратить. Быть может потому что каким-то наитием все же понимала, что ее ведет не только жажда плотского наслаждения. Нечто внутри нее — нечто куда более мудрое и могущественное, чем она сама, — говорило, что она все делает правильно. Что с каждым рывком она все больше обезоруживает его, повергает в смятение, заставляя показать в конце концов свою истинную суть. И этому смутному ощущению, этому странному, необъяснимому предчувствию, она сейчас доверяла больше, чем всем разумным доводам.