Сердце бури

Раэлана

В то время Лайам был еще не настолько подвержен панике, как сейчас. Раньше в его рассудке преобладало скорее изумление. Какой-то частью своей души Викрамм до последнего не верил в возможность гибели привычного, спокойного и безопасного мира. Тогда он еще не видел угрозы воочию — и потому, такая несознательность была отчасти ему простительна.

Однако сейчас Корусант уже не просто понемногу скатывался в бездну, а летел туда на всех парах — вниз, в пустоту, во мрак — и все это творилось на глазах Викрамма! Он не мог стерпеть этой пытки! Какой-то неведомый мучитель отвел ему лучшее из зрительских

мест в этом театре смерти. Но вскоре зритель должен был сам стать жертвой.

К тому же, то, что экипаж и пассажиры корвета идут на риск, пытаясь покинуть оккупированную планету, было ясно изначально. Викрамм не был готов рисковать. Здесь, на твердой земле — а не в космосе среди вражеских кораблей — он чувствовал себя увереннее, у него была, по крайней мере, какая-то, пусть иррациональная, пусть смехотворная, но надежда. Здесь он мог хоть отчасти сам отвечать за себя, а не доверять свою жизнь воле случая. И стоит признать, что он не прогадал. Так или иначе, все, кто находился на борту «Тантива», уже мертвы, а он еще жив.

Помявшись еще немного, Лайам Викрамм наконец снял канцлерскую алую мантию. Только сейчас он решился сделать это, разом сбросив с себя бремя власти и бремя смертного приговора. Почти бессознательно, непослушными, отчаянно трусящимися руками Викрамм стянул драгоценную ткань, и та сиротливо приземлилась на пол. Смятая, никому не нужная. Даже через неопрятные, уродливые складки Лайам отчетливо разглядел рисунок, вышитый по центру в районе грудной клетки — эмблему Новой Республики.

Звездную птицу, которой сегодня оборвали крылья.

Восходящее солнце, которому больше никогда не подняться, не воссиять на небосклоне.

Лайам побледнел еще больше, хотя и так уже был бледен до невероятия. Казалось, только сейчас он впервые полноценно осознал, насколько близок к тому, чтобы совершить поступок, после которого наверняка возненавидит себя до конца дней. В этот момент Викрамм всем своим видом напоминал преступника, терзаемого неумолимой совестью.

Что ж, пусть его назовут трусом! Пусть считают, что он предал свой народ! Однако если он и отважился на этот шаг, то с огромным трудом.

В Офисном здании находились еще по крайней мере десять офицеров высшего звена флота Республики, членов военного совета. В том числе майор Клаус Диггон и глава Сопротивления адмирал Джиал Акбар. А также несколько сенаторов, которые не успели эвакуироваться — и потому поспешили укрыться хотя бы в этих стенах. Викрамм знал о том, что они здесь. Он сам повелел остаткам своей охраны стоять до последнего, оберегая жизни высоких господ.

Но сейчас ему было плевать на них. Если эти дураки решили остаться и умереть здесь, что ж… их дело.

Рубеж пройден. Теперь каждый сам за себя.

… Не канцлер, не глава сената, не главнокомандующий флотом Республики, а полумертвец — сломленный, испуганный человек потихоньку выбрался на улицу, пока еще враги не подошли к зданию и не окружили его. Пока еще была возможность выйти.

Оказавшись на свободе, этот человек рваным, вороватым шагом двинулся дальше по улице. Он чувствовал, что позор идет за ним по пятам. Однако ощущение преследования только побуждало его постоянно ускорять шаг…

***

«Верховный канцлер исчез».

Эти

слова люди, оставшиеся в Офисном здании, передавали друг другу, не сдерживая горечи — таким тоном, что «исчез» означало почти то же, что и «сбежал».

Каждый воспринял столь возмутительную новость по-своему. Акбар, строго выпятив вперед широкую нижнюю губу, покачал головой. Он не скрывал, что расстроен трусостью главы правительства. Хотя выражение его лица почти не выдавало подавленности, это можно было списать на особенности внешнего вида каламарианцев. Немигающие желтые рыбьи глаза в обрамлении широких морщинистых складок век глядели холодно и сурово.

Майор Диггон оказался немногословен. Он лишь сухо заметил, что в праве Викрамма, как и в праве каждого жителя Корусанта, пытаться спастись. Впрочем, все видели, что в глубине души майор тоже немало разочарован.

Республике суждено было сегодня умереть, и умирала она сиротой. Первый и главный ее родитель отвернулся от своего несчастного дитяти, бросил его и ушел в неизвестность.

Большинству, однако, уже не было дела до судьбы канцлера. На кону стояла их собственная судьба. Враги подбирались сюда. Вся центральная часть города до самого округа Дачо уже находилась в их власти. Судьба превратила Офисное здание сената почти в военную крепость с обороной в несколько десятков человек из местной охраны. Обитателям здания оставалось одно из двух: или, по примеру самого главы Республики, бежать, спасая собственные жизни, или же стоять до последнего, насмерть. Для лучших людей Республиканского флота выбора не было. Они знали, что не имеют права ударить в грязь лицом.

На нижних этажах уже слышались выстрелы, когда Акбар еще держал в руках коммуникатор, отдавая последние распоряжения Статуре. Своему заместителю, который, вероятнее всего, и станет новым главой Сопротивления.

— … немедленно уходите, адмирал! Немедленно! Помните: как только штурмовикам надоест разбойничать здесь, они доберутся и до вас. Заберите всех, кого сможете. К югу от округа Фобоси на нижних уровнях есть небольшой бункер…

Джиал прекрасно понимал, что ни он, ни его товарищи по несчастью уже не успеют добраться до нижних уровней. Однако те, кто находился в штаб-квартире Сопротивления, почти за сотню километров от центра, еще могли спастись. Отсидеться в бункере несколько часов, пока не прибудет основной флот. Не все — для всех не хватит места в бункере, скоро Статура сам это поймет. Но быть может, хоть кто-то уцелеет…

Конечно, ясно, что, покончив с верхними уровнями, солдаты Первого Ордена неизбежно устроят зачистку среди бедного населения корусанстского каньона — но до этого еще далеко. Пока у противников и тут полно работы.

И потом, ему ли — Джиалу Акбару, старому вояке, прошедшему Скариф и Явин, прошедшему Эндор, Акиву и Джакку; ему ли, руководителю Сопротивления и уважаемому члену военного совета Республики бежать и прятаться, словно крысе, где-то в подполье? Нет, подполье — это удел молодых, которые еще не утратили веру в светлое будущее. Пусть Статура ведет их дальше — Тэслина, Кайдел, Табалу, Хартер, Бастиана… всех, кого сможет увести. Молодым еще предстоит повоевать, нажив собственный опыт. А старикам остается одно — уйти достойно.