Сердце Черной Мадонны
Шрифт:
– Конечно. Чем я его еще могу напугать?
– Алан! – завопила Ирка, заметив, что тот вновь примеривается к поручню.
Ку, не обратив на ее крик внимания, сосредоточенно подтягивал вторую ногу. Ирка выругалась и полезла в форточку. Было узко, но она протиснулась. Когда она оказалась на балконе, Алан обернулся:
– Сумасшедшая! Ты не остановишь меня!
– Остановлю. Если ты упадешь, значит, и я. – Ирка взяла его за руку.
– Уйди! – Ку вырвал руку. – Я не могу больше, она из меня все соки выпила.
– А ты возьми и напиши для нее роль.
– Какую? Сама говоришь, что Люба бездарна.
– Маленькую, где от нее потребуется только быть красивой и желательно
– Меня засмеют.
– Над тобой и так все смеются. Перестань ребячиться, иди воссоединись со своей любовью, а то я спать хочу.
– Она меня любит, как думаешь? – В его взгляде было столько мольбы, что Ирка не смогла сказать правду.
– Конечно. Знаешь, как она перепугалась за тебя! Даже плакала.
– Да? – Алан стал похож на детсадовца, получившего конфету от Деда Мороза.
– Клянусь.
Ирка открыла задвижку и втолкнула Ку в комнату.
Когда вошла сама, они уже обнимались. Ирка незамеченной покинула квартиру и отправилась домой.
Еще через неделю Валя ее огорошила известием о своей скорой свадьбе.
– Так быстро? – Ирка не верила ушам. – Вы же знакомы два месяца.
– Ты мне не верила, когда я говорила тебе: готовься.
– Я считала это шуткой.
– С браком не шутят. Мне двадцать пять. За плечами куча романов, три аборта и масса разочарований. Мне пора замуж.
– Ты его любишь?
– По любви замуж выходят только в семнадцать. В нашем возрасте надо думать головой.
– Я свидетельница?
– Конечно. Даже Одуванчик согласен. А сейчас мне пора на свидание. Сегодня он ведет меня в ресторан.
Валя пошла собираться. Повытаскивав из шкафа весь свой гардероб, она долго смотрела на вещи, но никак не могла решить, что выбрать. На глаза попался ярко-розовый шелковый платок, подаренный ей в детстве знакомой индианкой. Она взяла его, повязала на шею и вспомнила, как обматывалась им, когда была маленькой, и изображала из себя Шамаханскую царицу – в детстве Валя была страшной выдумщицей…
Родилась она в общежитии. Мама ее, приехавшая в столицу из Пензы по лимиту, работала аппаратчицей на заводе железобетонных конструкций. Была она приятной, рыжеволосой девушкой, невинной и наивной. В двадцать один ее соблазнил старший мастер их предприятия, наобещав кучу вещей, главной из которых была женитьба. Девушка отдалась ему со всем пылом, а через девять месяцев родила Валю. Мастер, естественно, на ней не женился, у него уже была супруга. Молодой маме пришлось прятать новорожденную в течение полугода, так как с детьми проживание в общежитии запрещалось.
Потом Валя была отправлена мамой в Пензу к бабушке, где и прожила четыре года. Вернулась в Москву она уже пятилетней. Мама по-прежнему жила в общежитии, но теперь уже семейном, она вышла замуж и родила сыночка. Отчим Вале не понравился сразу: угрюмый, неопрятный мужик, который, казалось, знал только два слова – «жрать» и «отстань». Жили они в так называемой «трехместке», хотя комнатку с прилегающей к ней кухней-прихожей и «двухместкой» назвать было трудно. Родители спали на диване, дети вдвоем на кровати, отгороженной занавеской. Валю определили в садик, брата – в ясли. Сами же взрослые постоянно пропадали на работе.
Валя стала самостоятельной уже в шесть лет. Именно в этом возрасте она начала путешествовать по Москве в одиночку – смело ездила в метро, на автобусах, переходила улицу. Особенно любила гулять по Красной площади – там было много иностранцев, так не похожих на тех людей, которых она привыкла видеть в общежитии. Ее часто останавливали милиционеры и спрашивали, не
Однажды на Красной площади она познакомилась с индийской девочкой Зитой. Юная индианка поразила Валю с первого взгляда – смоляная коса до попы, смуглая кожа, большие черные глаза, а еще розовое сари, расшитое золотом, и множество браслетов на пухлых руках. Рыжая русская детсадовка в хлопковом платье и сандалиях на босу ногу решила, что перед ней дочь магараджи. Однако, преодолев робость, она подошла к смуглянке, взяла за руку и застыла, на приветствие смелости у нее уже не хватило. Индийская «принцесса» мило улыбнулась, блеснув жемчужными зубками, и на хорошем русском сказала: «Здравствуй». Зита оказалась дочерью посла, ей было десять, и треть жизни она прожила в России. Девочки подружились, вместе гуляли, играли в прятки. Милиционеры привыкли к этой странной парочке: роскошно одетая индианка с царственными манерами и худенькая русская девчушка, коленки которой были неизменно ободраны, а кофточки и платья коротки. Привыкли к ней и охранники Зиты, не отходившие от подопечной ни на шаг.
Интернациональная дружба продлилась около года. Потом посла отозвали из России, и Зиту увезли на родину, на прощание девочка подарила Вале платок. Валя в долгу не осталась – она украла у мамы шаль и презентовала своей индийской подруге.
С тех пор кусок шелковой материи превращался то в сари, то в фату, то в шлейф. Особенно Валя любила представлять себя индианкой – рисовала на лбу точку, чернила брови и пела тонким голоском заунывные песни. В школу она пошла, не умея ни писать, ни читать, зато зная традиции и обычаи индийцев. Своим одноклассникам она говорила, что ее двоюродная сестра живет в Дели, во дворце, что ее папа магараджа и что сама она скоро поедет к ней в гости. Ложь была раскрыта только через три года, когда одна из подружек проболталась, что если у Вали и есть кузина, то живет она в Пензе в коммуналке, а никак не во дворце в Дели. Врунишку подняли на смех, но немного погодя простили.
Валина мама родила еще одного ребенка, и семье дали квартиру. Была она небольшая, в районе новостроек, безликом и мусорном, но они и этому были рады. Валя пошла в другую школу. Теперь она могла со спокойной совестью придумывать себе хоть сестер-принцесс, хоть братьев-королей, но ей было не до того. Младшие брат с сестрой нуждались в ее заботе, а мама – в помощи. Как Валя доучилась до восьмого класса, она сама не помнила, поскольку видела только пеленки, кастрюли, садик и ясли. В пятнадцать она внимательно посмотрела на себя в зеркало, и отражение ей сказало: еще пять лет такой жизни, и она станет похожа на молодую бабушку. Ни прически у нее, ни маникюра, ни приличной одежды, а только куцый хвостик, вытянутая кофточка и мешки под глазами. Валя сказала – баста и начала новую жизнь.
Для начала она взялась за учебу, и оказалось, что знания даются ей легко. Потом вытащила из кладовки старую швейную машинку «Зингер» и вязальные спицы. Теперь у нее появились хорошие вещи, сшитые своими руками, и небольшие деньги, заработанные вязанием.
Окончив школу, девушка поступила в техникум книготорговли. Ушла жить в общежитие, там продолжала обвязывать всех, кто готов был заплатить ей за работу, там же впервые влюбилась – в коменданта. Потом был преподаватель философии, который облапошил ее, как некогда заводской мастер ее маму. Только Валя оказалась более настырной – она узнала адрес, по которому проживал ее любимый философ, и завалилась к нему вечером. Дверь ей открыла его «умершая год назад» жена. Разразился скандал, после которого преподаватель спешно покинул техникум, а Валя пошла на аборт.