Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным
Шрифт:
— Помогайте! — Пиччи тянул аркан изо всех сил, упираясь ногой в прочно стоявшую скамейку. Тонкая синяя жилка у него на виске вздулась от напряжения. — Девчонки! Ну! Бабка за дедку, внучка за бабку!..
— Раз. Два. Три!!. Уф-ф-ф! — Дружно выдохнув хором, сестры Зайкины и Печенюшкин повалились на пол. Возле стены, налетев с размаху на скульптуру «Баба-Яга. Раздумья», застыл Федя, ухватившись за ведьму. Веревочная петля прочно обвязывала его подмышки, ноги стояли нетвердо.
Оценив ситуацию, домовой медленно выпустил бронзовую талию, сполз на четвереньки и ползком же, не спеша, стал передвигаться в направлении
— Пиччи! — взывал он. — Беда!.. Извести тебя хотят, сокол! Самой, значит, короткой ночью в тартарары все полетит!
— Успокойтесь, Федор Пафнутьевич, — рыжий изгнанник опустился на одно колено рядом с Великим Магом, протягивая ему бокал «Ессентуки -17».
– Выпейте… Так, хорошо… Теперь расслабьтесь.
Кончиками пальцев он осторожно прикоснулся к вискам домового, пытливо вглядываясь в зрачки его и, казалось, куда-то дальше.
— Понятно… — мальчуган на шаг отступил от Феди, потихоньку приходившего в себя. — Федор Пафнутьевич, скажите, пожалуйста, бабушка ваша жива?
— Померла Ненила Пантелеевна. — Великий Маг пригорюнился, стирая набежавшую слезу. — В синий мох обратилась. Триста лет тому, а все плачу. Добрая была старушка, доверчивая. Постреленком, бывало, с уроков удерешь, на речке цельный день прокувыркаешься, а ей скажешь потом, мол, кикимора заболела, учителка наша, она и не усумнится. Другая бы такой прочихон дала за вранье…
— Да, — согласился Пиччи, — старушки сентиментальны и любвеобильны. Верят внукам… Вам бы эту историю ей рассказать, — рассердился он внезапно. — Все, видите ли, в тартарары полетит! Правителю Фантазильи стоило и побольше на рыжики налегать!
— Ты меня не понял! — всполошился Федя. — В Драконьей пещере тело колдуна-губителя лежит. Сжечь его надо немедля, тут и беде конец!
— Наслушались привидений! — Сестры не видели еще Печенюшкина столь суровым. — Дама в черном, злодей Финделябр! Разве не подозрительно, если истину тебе на блюдечке подносят?
— А коль знаешь правду, так и говори без утайки! — Домовой поднялся, упер руки в бока, вспомнив о собственном ранге.
— Пока у нас в руках лишь кончик нити. — Пиччи опустил голову, видимо сердясь на себя за раздражение. — Работы еще хватит. И в прошлом и в будущем. Обличье зла неизвестно. Сегодня я знаю только имя нашего врага.
— Назови!! — потребовал Федя, придвигаясь ближе.
— Назови… — прошептали сестренки, затаив дыхание.
— Назови… — прошелестело эхо, отражаясь от стен.
Печенюшкин обнял друзей за плечи и едва слышно, одними губами, произнес:
— Тыщенция Кувырк…
Фуриана услышала резкий свист. Веревочное кольцо вылетело, раскручиваясь, из камина, петля упала на Великого Мага и затянулась рывком у него под мышками. Федя упал, выронив меч.
Непреодолимая сила тащила бедного домового прочь. Кресло, оказавшееся у него на пути, попятилось вместе с гостьей. Бессильная Фуриана истерически вопила, но не могла даже пошевелиться. Собственно говоря, вопили все трое — дама в черном, крыса и домовой. Вот Федя исчез в камине, и в тот же миг силы вернулись к колдунье.
Прежде всего она обнаружила, что пропала и Мануэла. Воспользовавшись замешательством, крыса юркнула обратно в лаз и, уж конечно, была теперь вне пределов досягаемости. Меч, упавший к ногам незваной гостьи, оказался
В ладонях колдуньи яйцо задрожало, внутри него послышалось тюканье, трещины сетью подернули оболочку, часть скорлупы отвалилась и на пружинке прямо к носу Фурианы выскочил ехидный игрушечный кукиш.
Вскрикнув в последний раз, дама в черном упала в обморок.
— …Программа наша кажется мне суховатой, — важно заметил Мизерабль. — Мало нюансов. Я в своих творениях привык отображать мельчайшие движения души.
— Что вам неясно, маэстро? — Сморчков-Заморочкин выдвинулся вперед. — Есть замечания, сомнения? Поделитесь. Интуиция художника чрезвычайно важна!
Розарио лишь молча благожелательно кивнул, пригладив длинные седеющие кудри. План переворота, только что оглашенный им в присутствии двух единомышленников, Главный садовник рад был объяснять в подробностях сколь угодно долго. Так молодая мать, светясь от гордости, демонстрирует гостям розовощекого младенца в колыбельке, обложенного погремушками.
Заговорщики встретились за полночь в пригороде Феервилля. Домик князя Заморочкина располагался в живописной местности, среди лугов и молочных ферм. Не случайно здешний его телефон — «Моргенмильх — семнадцать-сорок» всего на единицу отличался от номера небезызвестной читателю коровы Цецилии.
Впрочем, здешние обитатели никакого князя не знали. Господин Плумперникс, чудо-огородник, веселый, приветливый, румяный от свежего воздуха, любезно принимал соседей, щедро делясь помидорной рассадой и семенами необыкновенных малосольных огурцов, растущих, словно виноград, гроздьями. Сморчков, крестьянин по происхождению, копался в земле с удовольствием и в очередной своей личине чувствовал себя уверенно и свободно.
Итак, в то время, когда Фуриана во дворце вынуждала Великого Мага пролить невинную кровь Мануэлы, трое заговорщиков под городом обсуждали детали переворота. Дама в черном обещала прибыть к ним позже, часа в три ночи, однако запаздывала уже минут на двадцать…
— На Совете Магов, — медленно повторял Мизерабль слова Розарио, — глава страны, наш перекрашенный домовой, должен сделать заявление. Волшебный Совет Фантазильи запятнал себя сотрудничеством с Печенюшкиным и слишком мягким приговором злодейской, виновной в многочисленных преступлениях обезьяне. Посему он, Великий Маг, предлагает Совету добровольно уйти в отставку и первый голосует «за». Новый же, временный Совет Магов, составят лица, чья мудрость и безупречное прошлое известны всему народу. Затем Федор Пафнутьевич огласит список известных нам имен. Я ничего не упустил?
— Все именно так, — согласился Розарио. — Но это лишь внешняя сторона событий. Побудительные мотивы скрыты, словно семь восьмых айсберга, находящиеся, как известно, под водой.
— Прежде всего, — литератор сцепил руки на колене, откачнувшись назад, — поясните, о Большом Совете идет речь, или о Малом?
— Разумеется, о Малом, — выскочил опять Сморчков. — Именно он, Малый Совет, называемый еще Семеркой Мудрых, обладает всей полнотой власти между заседаниями Большого Совета, созываемого не чаще раза в год. Он проходил совсем недавно, отправив в изгнание Печенюшкина. С этой стороны к нам не подкопаться.