Сердце Дракона. нейросеть в мире боевых искусств (главы 1-650)
Шрифт:
– О, неужели ты привязался к этому куску древней магии? – губы незнакомки искривила мерзкая ухмылка. – что же – тем хуже для тебя. А теперь – прощай.
Она достала из кармана нефритовую печать и, разломив её, кинула на песок. В ту же секунду по ушам ударил низкий, вибрирующий гул. Многие не поняли что это было, но только не Хаджар. Он уже слышал подобный… Из глотки Травеса.
Это был крик дракона, а незнакомка использовала артефакт-приманку.
– Вам будет чем заняться, мои дорогие, – она
Все это происходило за спинами Харада и остальных. В пилу битвы он слишком поздно заметили, что пропала техника белых жгутов. Шакар уже бросился к Рахаиму, но было поздно.
Сперва показалось, что день сменился ночью. Потом послышался гром, на деле оказавшийся хлопком исполинских крыльев. Ночь же была “простой” тенью. Тенью огромного дракона, летящего на зов приманки.
– Верни её, – хрипел Рахаим. – верни… Серу… Она… ключ… к… библиотеке…
Дрожащие, сухие руки втиснули Хадажру две склянки. С ядом и антидотом.
– Отдай ей… эликсир богов… – продолжил Рахаим. – только… так… она сможет… стать… человеком.
– Что? – непонимающе переспросил Хаджар, но жизнь покинула Рахаима и с его уст сорвался последний вздох.
А в это время затряслась земля, когда на неё обрушилась исполинская гора. В реальности дракон выглядел намного страшнее, чем тот, с которым сражался в своих снах Хаджар.
Выругавшись, Хаджар потянулся к мешочку с телом феи. Может он об этом и пожалеет, но если верить легендам…
Закрыв глаза скорее от омерзения, нежели от необходимости, Хаджар проглотил тушку посланницы Богов.
О последствиях он не думал. Единственная мысль, бившаяся в сознании очнувшегося в глубинах прошлого Безумного Генерала:
– Только не снова! На этот раз она будет жить!
Столб воистину черной, будто вырванной из недр мрака, энергии взвился к небу.
Глава 329
За окном светила полная луна.
Он любил на неё смотреть. Еще в те времена, когда лежал на жесткой больничной койке, он любил смотреть на этот диск белого, холодного света.
Она всегда была с ним солидарна. Безмолвная, безразличная к его жизни. Честная в этом как никто другой. Не проявляла ложного сочувствия или не жалела, потому что “должна” или “должен”. Она просто светила. Иногда так ярко, что приходилось жмуриться. Он не любил звать медсестру, чтобы та помогла закрыть жалюзи.
Чаще – тускло, почти невидно. Луну скрывал тяжелый городской смог. Он столпами поднимался от заводов и магистралей, чтобы слиться с облаками, делая из белых – гранитно серые.
Пусть он и хотел жить, но никогда не боялся смерти. Зачастую ему вообще казалось, что он живет в гробу –
Так было там…
Теперь же маленький Хаджар лежал в теплой, мягкой кровати. Он пытался пошевелить рукой, но не получалось. Просто тело двухмесячного ребенка не было предназначено для сложных, осознанных команд.
[Ошибка в выполнении команды! Недостаточная скорость передачи данных в нервной системе! Ошибки номер…]
Совсем недавно Хаджар перенастроил язык нейросети на Лидуский. Сам для себя, он говорил, что это исключительно чтобы побыстрее выучить язык. Но в глубине души знал, что врал.
На самом деле, все было из-за неё.
Нет-нет, не из-за Луны, а существа куда более прекрасного и любимого.
Поднявшись с кровати, находившейся в другом конце огромного зала-покоев, к небольшой кроватке подошла красивая, молодая женщина. Черные волосы, стянутые в тугую косу, лежали на атласном плече, прикрытым полупрозрачным шелком.
Ярко светились зеленые глаза. Наполненные искренней, безусловной любовью и заботой. Перед тем как взять младенца на руки, она согрела их в теплом ветре, поднимающемся от раздуваемой печи.
– Dlahi Hadjar, – прошептала девушка.
Он уже знал, что это значило “Милый Хаджар”. Имя Хаджар ему нравилось. Собственно, другого у него и не было – только то, что написали на карточке в детском доме, куда его выбросила судьба. Его он никогда не считал своим.
Он так хотел её обнять. Зарыться лицом в такие домашние волосы. Хотел прижаться щекой к щеке. Хотел сберечь её от всего на свете. Но на её руках он засыпал быстрее, чем от самых сильных транквилизаторов.
На её руках, он ощущал покой. И защищенность. Как если бы весь мир вокруг рушился, но пока она его держала – все будет хорошо. Все беды и горе уйдут, пока она будет здесь – гладить его по волосам.
Это была его мать… Нет – мама. Королева Элизабет.
– Ты опять не спишь, мой маленький ученый, – она баюкала его, а речь переводила нейросеть. Против воли, он улыбался и тянулся к её лецу, а она слегка щекотала пальцами миниатюрные, пухлые ручки. – мы ведь и дальше будем говорить папе, что ты станешь ученым?
Она улыбалась и ходила с ним по комнате. Отец уехал на войну. Хаджар не должен был знать этого, но знал. Слишком велики были возможности взрослого разума и вычислительного модуля.
– Он не признается, но волнуется за тебя даже больше. Ведь как не мужчине знать, как участь ждет его взрослого сына… Так что давай и дальше будем говорить, что ты станешь ученым, хорошо?
Элизабет смотрела в ясные, синие глаза. Они смеялись и светились счастьем. Она любила своего сына. Как, пожалуй, и любая мать.