Сердце дьявола
Шрифт:
– Не нарывайся. Если не хочешь, чтобы я еще раз тебя ударил, поставь сумку на пол и отойди к кровати. Или, может быть, тебе нравится, когда делают больно? Маринка подошла ближе и, почти не сбавляя шага, точно и очень сильно ударила его кулаком свободной руки в пах. Миша с шумом выдохнул. Глаза его полезли из орбит, колени подогнулись. Нож вывалился из разжавшихся пальцев. Миша опустился на корточки, зажимая промежность обеими руками. Маринка остановилась и футбольно ударила его ногой в лицо. Миша охнул. Из носа у него, заливая губы и подбородок, хлынула кровь. Он упал, грохнувшись затылком о буковый наборный паркет. Маринка наклонилась, подобрала нож и сунула его в сумку. Опустилась на одно колено, схватила хлюпающего разбитым носом Мишу за волосы,
– Запомни хорошенько, ублюдок. Никто – слышишь, никто! – не имеет права прикасаться ко мне, если я этого не хочу. Ты понял? – Ошалевший от боли Миша только послушно тряхнул головой. – Вот так. – Маринка разжала пальцы, и он снова стукнулся затылком. – Попробуешь подойти ко мне еще раз – шею сверну. – Она поднялась и пошла через гостиную в коридор. На пороге Маринка остановилась, повернулась и поинтересовалась спокойно: – Кстати, дорогой, где ты сегодня ночевал?
– Я… В гостях, – промычал Миша невнятно.
– Теперь принято выгонять гостей в пять утра? Не дожидаясь ответа, Маринка вышла в коридор, сняла с вешалки пальто, надела сапоги. Отперев хваленые сейфовые замки, она вышла на лестничную площадку, прикрыла за собой дверь и нажала кнопку вызова лифта.
– Никаких следов крови ни в салоне, ни в багажнике не обнаружено, – негромко докладывал эксперт. – На сиденьях присутствуют микрочастицы одежды, но это вам вряд ли поможет. Мы, конечно, могли бы провести лабораторное исследование частиц и сделать сравнительный анализ. Допускаю даже, что частицы эти с вещей одной из жертв, но, – эксперт вздохнул, – вам не удастся построить обвинение, опираясь только на косвенные улики. Опять же, исследование и анализ займут не меньше двух суток. Волин уже понял, что проиграл. Задержанного придется выпускать. Нет даже формального повода для дальнейшего содержания телохранителя под стражей. Ни малейшей зацепки.
– Я понял, – сказал он. – Спасибо за помощь.
– Не за что, – ответил эксперт. – Как быть с анализом частиц? Вы выпишете постановление о назначении экспертизы или…
– Конечно, – кивнул Волин. Он понимал: даже если удастся доказать, что жертвы садились в машину, что дальше? Телохранитель тут же заявит, что «левачит» в свободное от охранной деятельности время. Подвозит и женщин, а как же? Ему не все равно? Лишь бы платили. Может, и этих девушек подвозил. Что тогда вменить ему в вину? Нарушение налогового кодекса и закона об индивидуально-трудовой деятельности? То-то он повеселится. На косвенных доказательствах дела не «сошьешь». Опять же, кто и когда назначал экспертизу? На каком основании? Где постановление? Телохранитель был прав. Любой мало-мальски грамотный адвокат тут же докажет, что в ходе расследования были допущены грубейшие нарушения уголовно-процессуальных норм, положения о назначении судебных экспертиз и – до кучи, чего уж там – злоупотребление служебным положением. При соответственной поддержке сверху подсудимого освободят из-под стражи через пять минут после начала судебного заседания. Нет, на этом его не поймаешь. Тут нужны доказательства покрепче микрочастиц. И все же соответствующее постановление Волин выписал. Если им удастся получить веские доказательства причастности телохранителя к убийствам трех девушек, «четверку» все равно будут досматривать. Тогда заключение экспертов может послужить неплохим подспорьем. Эксперты забрались в свой «РАФ» и уехали, а Волин направился в дежурную часть. Телохранитель уже сидел на деревянной лавочке, закинув ногу на ногу, с крайне независимым видом. Покачивал мыском туфли и болтал с дежурным за конторкой. При появлении Волина он радушно улыбнулся и громогласно объявил:
– О, вот и товарищ следователь пожаловали. Доброе утро. Как спалось? Ах, да. Вы же всю ночь глаз не сомкнули. Все корпели над обвинительным заключением. Надеюсь, оно удалось? Волин остановился за низкой оградкой.
– Не совсем,
– Райпрокуратура, – повторил телохранитель, поднимаясь и застегивая куртку. – Почти как просто рай. Небожители. – Он поплотнее замотал шею шарфом. – Вообще-то, я уже думал никакой жалобы не направлять, но раз вы сами настаиваете… – Телохранитель посмотрел на дежурного, затем перевел взгляд на Волина. – Это ведь вы ведете дело о маньяке? Не так ли?
– Откуда вам это известно? – быстро спросил тот.
– Мне много чего известно, – хмыкнул телохранитель. – Давайте выйдем на улицу, перекурим. Волин пожал плечами. Что он потеряет, поговорив с этим парнем? Ровным счетом ничего. Зато найти может очень и очень многое. Все зависит от того, как пойдет разговор.
– Пойдемте. Они вышли на улицу, остановились рядом с «четверкой». Телохранитель через стекло осмотрел салон, усмехнулся.
– Что вы искали у меня в машине?
– С чего вы взяли, будто мы что-то искали?
– Бросьте, Волин. Я же бывший мент. Неужели вы всерьез думали, что ваши люди сумеют перетрясти мой рыдван и я этого не замечу? Что вы искали? Следы крови? Нож? Лоскутья одежды? Женские волосы? Волин смотрел на телохранителя и молчал. То, что этот парень знал, с кем имеет дело, и ничем не выдал этого на протяжении ночи, явилось для него, Волина, полной неожиданностью. Откуда он знал фамилию, понятно. От тех же сыскарей с Петровки. О машине либо догадался, либо у него действительно имелся в загашнике ловкий фокус. Волоски между сиденьями и прочая ерунда. Это значения не имело. Но вот то, что он пошел на разговор…
– Вы думаете, что этих девушек убил я? – продолжал телохранитель.
– Ну зачем же так сразу?
– Думаете, думаете. Не тратьте понапрасну время. Я их не убивал.
– У вас есть алиби?
– На какой день? На вчерашний – нет.
– Вечер понедельника.
– На какой час?
– С десяти до двенадцати вечера.
– Понедельник, с десяти до двенадцати вечера… – Телохранитель прищурился. – Где же я был-то? Ах, да. В понедельник я весь вечер просидел в гостях у одного из бывших коллег.
– Он может это подтвердить?
– Надеюсь. Мы не слишком много выпили. Телохранитель продиктовал телефон и фамилию приятеля. Волин записал в ежедневник.
– Что искали ваши друзья в квартире погибшей алкоголички Веры и ее сожителя? – поинтересовался он.
– А, – он безнадежно махнул рукой. – Ничего не искали. Хотели задать ей пару вопросов. Но опоздали.
– Относительно чего? Телохранитель задумчиво пожевал губами.
– Мне кажется, справедливости ради, вопросы должны быть обоюдными. И вообще, вы передо мной в долгу.
– Это еще почему?
– Ничего себе! Ни за что ни про что продержали всю ночь в клетке, в компании каких-то дегенератов, и еще спрашиваете?
– Но существует такое понятие, как тайна следствия. Я не могу отвечать на ваши вопросы.
– Да? Ну как знаете. В таком случае, и я не могу отвечать на ваши. – Телохранитель обошел машину, забрался за руль, опустил стекло. – Вас подвезти? Волин покачал головой:
– Я на служебной.
– Тогда всего хорошего.
– И вам всего доброго. «Четверка», презрительно фыркнув бензиновым выхлопом, покатилась по узенькой улочке. Волин несколько секунд смотрел ей вслед. Странная складывалась ситуация. В принципе он был заинтересован в сотрудничестве. Телохранитель что-то знал. Обмен информацией мог оказаться полезен, но Волин сначала должен был проверить алиби этого человека. Почему-то же телефонная незнакомка назвала именно телохранителя Борей. Какие-то причины должны быть. Подобными обвинениями просто так не бросаются. Волин посмотрел на часы. Начало девятого. Он прошел к микроавтобусу, забрался на переднее сиденье. Шофер сопел сладко, привалившись головой к стеклу. Волин намеренно сильно хлопнул дверцей. Шофер мгновенно выпрямился, залупал глазами.