Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Еще, Федор, Парасковьюшку
Не ищи по чисту полюшку!
Ой-ли, ой-ли, ой-ли!
Поклевали те цветочки журавли!
Парасковья дочь отецкая,
На ней скрута не немецкая!
Ой-ли, ой-ли, ой-ли!
810 Серу утушку ко прялке подвели...»
Все девушки: «Ахти-ахти!
Красивее нельзя пройти
Размеренным досюльным шином
Речной лебедушке с павлином!..»
— «Спасибо, Федор Калистратыч!..
Подладь у прялки спицу на стычь!..»
И поправляет пасмо он,
Лосенок,
И кисть от пояса на спице
820 Алеет памяткой девице:
Мол, кисточкой кудрявый Федя
В кибитке с лапушкой поедет.
Запело вновь веретено...
Глядь, филин пялится в окно!
Не ясно видно за морозом.
Перепорхнул к седым березам,
Ушаст, моржовые усы...
Хозяин!.. У чужой красы!..
Но вьются хмелем посиделки —
830 Детина пляшет под сопелки
То голубым песцом в снегах,
То статным лосем в ягелях,
Плакучим лозняком у вод —
Заглянет в омут и замрет,
В лопарских вышивках пимы...
Чу! Петухом из пегой тьмы
Оповещает ночь полати,
Лежанки, лавицы, кровати,
Что сон за дверью в кошелях
840 Несет косматых росомах
И векшу — серую липушу —
Угомонить людскую душу!
* * *
Как лен, допрялася неделя.
Свистун-позёмок на свирелях
Жалкует, правя панихиды,
И филин плачет от обиды,
Что приморозил к ветке хвост.
На вечереющий погост
Зарница капает сусалом.
850 Вон огонек, там в срубце малом
Живет беглец из Соловков —
Остатний скрытник и спасалец,
Ночной печальник и рыдалец
За колыбель родных лесов.
И стало горестно Параше,
Что есть молитва за леса, —
Неупиваемые чаши
Земле готовят небеса.
Сподоби, Господи, сподоби
860 Уснуть невестой в белом гробе
До
А вечер манит нежной синью,
И ель, как схимник в манатейке...
«Не приросла же я к скамейке!
Пойду к отцу Нафанаилу
Пожалковать на вражью силу,
Что ретивбе мне грызет!»
Сама не зная, как по крыльцам
Она бежит, балясин рыльца
870 Собольим рукавом метет,
Спеша испить от ярых сот.
Вот на сугробе волчий след,
Ни огонька, ни сруба нет.
Вот слезка просочилась в ели,
Тропинку выкрали метели...
Опять сугроб — медвежья шапка...
Ай волк, что растерзал Арапка!
Бирюк матер, зеленоглаз,
Знать, утка выплыла не в час!
880Котлом дымится полынья...
«Пусть растерзает и меня,
Чтоб не ходила красным шином!..»
Касатка в стаде ястребином,
Бесстрашна внучка Аввакума.
В тенётах сокол — в сердце дума
Затрепетала по борьбе
Без терпкой жалости к себе.
И как Морозова Федосья,
Оправя мокрые волосья,
890 Она свой тельник золотой,
Не чуя, что руда сгорает,
Над зверем, над ощерой тьмой
Рукою трезвой поднимает
И трижды грозно осеняет!
Как от стрелы, метнулся волк,
Завыл, скликая бесов полк,
И в миг издох... Параша к срубу,
Слюдою осыпая шубу,
И, обронив с косы вязейку,
900 Упала в сенцах на скамейку.
Пахнуло тёпелью от сердца...
Омыты тишиною сенцы.
Вот гроб колодовый, на нем,
Пушистым кутаясь хвостом,
Уселась белка буквой в Святцах...
«С рассудком, видно, не собраться...»
Чу! В келье плач глухой и палый!..
«Что, Парасковьюшка, застряла?»
На темя капают слова:
910 «Уймися, девка не вдова!..
Намедни спрос чинил я белке:
«Что, полюбились посиделки
У сарафанистой Ариши?»
Запрыскала, усами пишет,
На Федьку сердится... Да, да!
Плыви, лебедушка, сюда!»
И очутилась Паша в келье.
Какое светлое веселье!
Пред нею в мантии дерюжной,
920 Не подъяремный и досужный,
Сиял отец Нафанаил.
Веянием незримых крыл
Дышали матицы, оконце...
«Не хошь ли сусла с толоконцем?
Вот ложка — корабли по краю!
Ведь новобрачную встречаю, —
Богато жить да сусло пить!..»
— «Я, батюшка!..» — «Эх, волчья сыть!» —
И старец указал брадою.
930 Воззрилась гостья, что такое?
Хозяин... Морж... стоит у печи,
Усы в слезах, как судно в течи,
Как паруса в осенний ливень!..
«Мотри, голубка, Спас-от дивен,
Нё поругаем никогда!..»