Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Ты верижницей строгою выглядишь?
60 Не топор ли тебе примерещился,
Печь с белёным, развалистым жарником:
Пышет пламя, с таганом бодается,
И горишь ты в печище, как грешница?
Оттого, человече, я выгляжу
Срубом-церковкой, в пуще забытою,
Что сегодня солдатская матушка
Подо мною о сыне молилася:
Она кликала грозных архангелов,
Деву-Пятенку
70 Припадала, как к зыбке, к валежине,
Называла валежину Ванюшкой;
После мох, словно волосы, гладила
И казала сосцы почернелые...
Я покрыла ее епитрахилью,
Как умела родную утешила...
Слезы ж матери — жито алмазное —
На пролете склевала кукушица,
А склевавши, она спохватилася,
Что не птичье то жито, а Божие...
80 Я считаю ку-ку покаянные
И в коклюшках, как в Требнике, путаюсь.
<1915>
228. Беседный наигрыш, стих доброписный
Его же в павечернее междучасие
пети подобает, с малым погрецом
ногтевым и суставным.
Из Отпуска — тайного свитка
олонецких сказителей-скрытников
По рожденьи Пречистого Спаса,
В житие премудрыя Планиды,
А в успенье Поддубного старца, —
Не гора до тверди досягнула,
Хлябь здынула каменною плешью
В стороне, где солнышко ночует
На кошме, за пологом кумачным,
И где ночь-горбунья зелье варит,
Чернит косы копотью да сажей,
10 Под котлом валежины сжигая,
Народилось железное царство
Со Вильгельмищем, ц&рищем поганым. —
У него ли, нечестивца, войска — сила,
Порядового народа — несусветно;
Они веруют Лютеру-богу,
На себя креста не возлагают,
Великого говения не правят,
В Семик-день веника не рядят,
Не парятся в парной паруше,
20 Нечистого духа не смывают,
Опосля Удилёну не кличут:
«Матушка ржаная Удилёна,
Расчеши солому — золот волос,
Сдобри бражкой, патокою колос...»
* * *
Не сарыч кричит за буераком,
На свежье детенышей сзывая,
И не рысь прыскучая лесная
В ночь мяучит, теплой кровью сыта, —
То язык злокозненный глаголет,
30 Царь железный пыхает речами:
«Голова моя — умок лукавый,
Поразмысли ты, пораскумекай,
Мне кого б в железо заковати?
Ожелезил землю я и воды,
Полонил
Ветер, свет колодниками сделал,
Ныне ж я, как куропоть в ловушку,
Светел Месяц с Солнышком поймаю:
Будет Месяц, как петух на жердке,
40 На острожном тыне перья чистить,
Брезжить зобом в каменные норы
И блюсти дозоры неусыпно!
Солнцу ж я за спесь, за непокорство
С ног разую красные бахилы,
Желтый волос, ус лихой косатый
Остригу на войлок шерстобитам;
С шеи Солнца бобчатую гривну
Кобелю отдам на ожерелок,
Повалю я красного спесивца
50 На полати с бабой шелудивой —
Ровня ль будет соколу ворона?»
Неедуча солодяга без прихлебки,
Два же дела без третьего негожи,
Третье ж дело — гумённая работа,
Выжать рожь на черниговских пашнях,
Волгу-матку разлить по бутылям,
С питухов барыши загребая,
С уха ж Стенькина славного кургана
Сбить литую куяшную шапку,
60 А с Москвы, боярыни вальяжной,
Поснимать соболью пятишовку,
Выплесть с кос подбрусник златотканный,
Осыпные перстни с ручек сбросить.
Напоследки ж мощи Маккавея
Истолочь в чугунной полуступе,
Пропустить труху через решета,
И отсевком выбелить печища,
А попов, игуменов московских
Положить под мясо, под трепало —
70 Лоско ль будет черное мочало?!..
* * *
Не медушник-цветик поит дрёма
Павечерней сыченой росою,
И не крест — кладбищенский насельник,
Словно столпник, в тайну загляделся —
Мать-Планида на Руси крещеной
От страды келейной задремала.
Был ли сон аль малые просонки,
Только въявь Планидушке явились
Петр апостол с Пятенкою-девой.
80 И рекли святые: «Мать-Планида,