Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Ждет попутного ветра небесный баркас:
Уж натянуты снасти, скрипят якоря,
Закудрявились пеной Господни моря,
Вот и сходню убрал белокрылый матрос...
Неудачлив мой путь, тяжек мысленный воз!
Кобылица-душа тянет в луг, где цветы,
Мята слов, древозвук, купина красоты.
Там, под Дубом Покоя, накрыты столы,
Пиво Жизни в сулеях, и гости светлы —
Три пришельца, три солнца, и я — Авраам,
Словно ива ручью, внемлю росным словам:
«Рбдишь сына-звезду, алый песенный сад,
Где не властны забвенье и дней листопад,
Где береза серьгою и лапою ель
Тиховейно колышут
Между 1914 и 1916
209. Ночь на Висле
Луна, как вражий барабан,
Над буераками повисла,
И окровавленный жупан
На капюшон сменила Висла.
Как четко гребни берегов
Окаменели в тяжком взмахе,
Молитвословию с бугров
Внимают тополи-монахи:
«Спаси Россию, Иисус,
С сестрою, названною — Польшей!
Уже заря, как низка бус,
В моих струях не плещет больше!
И страшно солнцу заглянуть
В мои изъязвленные воды, —
Их кипятит колдунья-жуть,
Скликая воронов на броды:
«Слетайтесь, детки, жирен суп
Из человечины кровавой,
Вот сердце грозное, вот труп
В бою погибшего со славой!..»»
И видел я, как Божья длань
Железный сумрак разогнала:
«Мужайся ты, встречая брань,
Как берега, набеги вала».
Праматерь Волга, тихий Дон
«Аминь» в ответ прогрохотали,
И Висла, сбросив капюшон,
Накрылась панцырем из стали.
Оборотился в кладенец,
Грозя потемкам, гребень мели...
О враг! Твердыню ли сердец
Испепелить твоей шрапнели?!
210. Небесный вратарь
Как у кустышка у ракитова,
У колодечка у студеного,
Не донской казак скакуна поил, —
Молодой гусар свою кровь точил,
Вынимал с сумы полотёнышко,
Перевязывал раны черные...
Уж как девять ран унималися,
А десятая, словно вар кипит...
С белым светом гусар стал прощатися,
Горючьими слезами уливатися:
«Ты прощай-ка, родимая сторонушка,
Что ль бажоная
Уж вы, ангелы поднебесные,
Зажигайте-ка свечи местные, —
Ставьте свеченьку в ноги резвые,
А другую мне к изголовьицу!
Ты, смеретушка — стара тетушка,
Тише бела льна выпрядь душеньку».
Откуль-неоткуль добрый конь бежит,
На коне-седлеце удалец сидит,
На нем жар-булат, шапка-золото,
С уст текут меды — речи братские:
«Ты признай меня, молодой солдат,
Я дозор несу у небесных врат,
Меня ангелы славят Митрием,
Преподобный лик — Свет-Солянским.
Объезжаю я Матерь-Руссию,
Как цветы вяжу души воинов...
Уж ты стань, солдат, быстрой векшею,
Лазь на тучу-ель к солнцу красному.
А оттуль тебе мостовичина
Ко маврийскому дубу-дереву, —
Там столы стоят неуедные,
Толокно в меду, блинник масленый;
Стежки торные поразметены,
Сукна красные поразостланы».
<1915>
211
Гей, отзовитесь, курганы, —
Клады, седые кремли, —
Злым вороньем басурманы
Русский рубеж облегли!
Чуется волчья повадка,
Рысье мяуканье, вой...
Аль булавы рукоятка
С нашей не дружна рукой?
Али шишак златолобый
Нам не по ярую бровь?
Пусть богатырские гробы
Кроет ковыльная новь, —
Муромцы, Дюки, Потоки
Русь и поныне блюдут...
Чур нас! Вещуньи-сороки
Щёкот недобрый ведут.
В сутемень плачут гагары,
Заяц валежник грызет, —
Будут с накладом товары,
Лют на поганых поход.
Гром от булатных ударов
Слаще погудной струны...
Радонеж, Выгово, Саров, —
Наших имен баюны.
Гей, отзовитеся, деды, —
Правнуков меч не ослаб!
Витязю после победы
Место в светелке у баб.
Ждут его сусло, что пенник,
Гребень-шептун перед сном,
В бане ж духмянистый веник,