Сердце химеры
Шрифт:
Мы тепло попрощались, они уехали, а я остался один, оглушенный ночной тишиной и биением собственного сердца, впервые в жизни не зная, что мне делать…
9
Я приехал к Глафире в четыре часа утра. Не знаю, откуда во мне была уверенность, что, появившись у нее, я ничем не рискую. Если бы Глафира, к примеру, была моей близкой подругой или сестрой, то в квартире меня могла бы поджидать засада. Но так как Глафира была мне никем, лишь постоянной собеседницей той, кого я любил и за жизнью которой наблюдал, то и теперь, после смерти Лоры, я воспринимал
…Она долго не открывала, вероятно, щурилась сонными близорукими глазами в глазок, пытаясь понять, не снюсь ли я ей…
– Михаэль? – услышал я ее удивленный шепот. – Это вы?
– Открой, Глафира.
Она открыла и впустила меня, на ходу просыпаясь и разглядывая меня, как пришельца с того света.
– Который час? – спросила она, шлепая босыми ногами за мной. Я направлялся в гостиную. – Вы чего это? Вас же ищут!
– Знаю. Давай договоримся сразу – не пялься на меня, ладно? Я никого не убивал, больше того, я сбежал из-под их носа для того, чтобы самому искать убийцу Лоры.
Я услышал, как она всхлипнула. В ночной сорочке в розовый цветочек, растрепанная, источавшая теплый молочный запах, Глафира показалась мне на удивление привлекательной и милой.
– Лорки нет, никак не могу осознать. Целый день вчера ждала ее телефонного звонка. Я так привыкла к тому, что она звонит мне по сто раз на день, рассказывает мне, что делает, о чем думает… Она была мне ближе, чем сестра. Не знаю, бывает ли вот так… между подругами. Я знала абсолютно все, чем она жила, дышала…
– Вот поэтому-то я и пришел к тебе.
– Проходите, Михаэль… Хотите кофе?
Она приготовила кофе, бутерброды. И все это время слушала меня.
– Глаша, я знаю, что вы были близкими подругами. Скажи, у нее были долги? Может, ты слышала, перед смертью она звонила мне и просила денег…
– И много?
– Понимаешь, я тогда не особо придал значение ее просьбе, просто согласился, сказал, чтобы утром она ко мне зашла, вот и все. Но сумма меня не удивила, не насторожила. Максимум она могла попросить у меня тысяч пять. Знать бы, что она спустя полчаса будет убита. Тогда я бы запомнил. На всю жизнь. Ты не знаешь, зачем ей понадобились деньги?
– Думаю, на зеркало. Она увидела комод с зеркалом в магазине, очень красивая мебель, мы с ней вместе там были. Круглое итальянское зеркало, она хотела повесить его напротив кровати… – Глафира снова всхлипнула.
– Как ты понимаешь, я расспрашиваю тебя сейчас об этом не из праздного любопытства. У нее не было никаких неприятностей? Может, она оказалась замешанной в какую-нибудь нехорошую историю с… Сашей… И ей срочно понадобились деньги?
– Дурак этот Саша, – огрызнулась Глафира, бросив угрюмый взгляд в окно, словно где-то там, на улице сидел на скамейке безнадежно влюбленный в Лору Саша. – Вел себя в последнее время как идиот. Лорка рассказывала. Да… у него были долги, причем большие… И он вроде бы даже в деревню собирался поехать,
– Как ты думаешь, Лора могла попросить у меня денег, чтобы помочь ему?
– Нет, – отрезала Глафира. – Лорка никогда не была дурой. Она тянула деньги с Саши, это да, смеялась над ним, в своем духе, сами знаете. Но чтобы просить для него денег? Нет, это абсолютно исключено… Михаэль! – вдруг воскликнула она как-то просветленно, странно, словно вспомнила о чем-то удивительном. – Кто бы мог подумать?
Она неожиданно улыбнулась сквозь слезы, просияла блестящими зелеными глазами.
– О чем ты?
– Я всегда думала, что знаю о Лорке все. Но я не знала, что у вас с ней роман! Следователь сказал…
– Да не было у нас никакого романа…
– Да ладно… Теперь-то чего скрывать? Лорки-то нет.
– Говорю же – не было. – Я заскрежетал зубами.
– А дверь? Все соседи только и говорят про эту дверь, что вы пользовались ею, чтобы входить в Лоркину спальню.
– Я не виноват, что эта дверь существовала… – начал раздражаться я. – И между нами никогда ничего не было.
– Я вам все равно не верю… Ну да ладно. – Она отмахнулась от меня, словно понимая, что я все равно ни за что ни в чем не признаюсь. – Но родители Лорки поверили следователю, что это вы ее убили. Я слушала их и думала о том, как для них сейчас важно, чтобы им показали убийцу дочери… Они могут поверить во что угодно. Даже в то, что Лорку убила я.
– Скажи, Глафира, где в ночь убийства был Гора?
– Так в командировке же! – Она взяла в руку большую грушу и надкусила, на грудь ее закапал сок.
– Глафира, я же знаю, что ни в какой командировке он не был… Скажи, он был у тебя? Ну, признайся!
– Уже, – проговорила она с набитым ртом.
– Что «уже»? – не понял я.
– Уже призналась. Да, он был у меня. Он сам попросил меня, чтобы я сказала правду, потому что знал, что ему не поверят про командировку, про то, что сломалась машина. Он сказал, что если соврет, то ему вообще не будут верить и могут повесить убийство. Ведь все знали, что они в последнее время жили, как кошка с собакой. А мне-то что? Я и сама не хотела бы давать ложные показания.
Как смешно звучали эти серьезные, попахивающие горечью юридических документов слова из уст простоватой Глафиры.
– Я-то что? Он пришел ко мне, мы вместе выпили, я его успокаивала, как могла… Не знаю, как объяснить. Я и Лорку понимала, и Гору жалела… по-родственному. И вообще, мне кажется, что она обо всем догадывалась и даже не то чтобы радовалась, но… словом, он был в моих, не в чужих руках, понимаете? Не шлялся где-то на стороне и ей не мешал…
– Глафира, это, конечно, ваши дела, но все равно… скажи мне: у вас, у женщин, всегда вот так все просто?
– Нет, не просто, – она отвернулась от меня.
– Ладно. Я пришел к тебе не мораль читать. Скажи, что думаешь по поводу убийства? Кто мог ее убить? Кто мог желать ей смерти?
– Да все… – прошептала она, глотая слезы. – Это надо было иметь железное терпение, чтобы продолжать жить с ней…
– Ты о Горе?
– Обо всех них… троих… Она совсем закружилась, запуталась… И все знаете почему?
– Почему же?
– Да потому, что она искала любви…
– Странный способ, ты не находишь?