Шрифт:
Пролог
— Мама-мама смотри, какой лебедь — слышу я голос Лилианки.
Я присаживаюсь на корточки рядом со своей двухлетней малышкой и смотрю на озеро, где плавают четыре белых лебедя.
— Они очень красивые — соглашаюсь я с ней, и вдруг мой взгляд натыкается на дорогую обувь, а потом медленно скользит вверх, чтобы увидеть лицо.
О боже, он нашел меня!
Взгляд скользит в бок, и я вижу ее, только не это! Руки сами
— Мама, бо-бо — хнычет малышка и я чуть ослабляю хватку.
«Надо бежать, уходить» — бьется в моей голове, я подхватываю ребенка на руки, но идти некуда, выход из парка только один и там он, остается только ждать. И вот он уже рядом со мной
— Куда-то собралась Юлия? — спрашивает Сергей.
Я вздрагиваю и прижимаю девочку к себе сильнее, на что моя малышка, и без того хнычущая, начинает плакать.
— Я не отдам ее! — тихо говорю я.
— Ты подписывала контракт, забыла? — раздраженно отвечает он — Ты получила свои деньги, а вот я не получил то, ради чего тебя нанимал.
— Я уже сказала! Я ее не отдам! — почти кричу я — Я не взяла твоих денег, и ребенка хотела Лили, а не ты.
— Не смей произносить ее имя! — вскипел он, а в его глазах появилась боль — Она доверилась тебе, а ты сбежала, украв нашего ребенка!
— Это мой ребенок!…
И тут раздался мужской голос.
— Девушка, с вами все в порядке?
Обернувшись, я увидела милиционера, и это было моим спасением.
— Нет, этот человек меня с кем-то перепутал, он хочет забрать моего ребенка! — заплакала я понимая, что только так могу спасти малышке жизнь, и при этом ненавидя себя за эти слова.
Милиционер повернулся к Сергею
— Мужчина!…
Дальше я не слушала и бросилась бежать. Уже в автобусе, успокаивая ревущую дочь, и пытаясь не плакать сама, я вспомнила, а с чего же все началось.
1
Три года назад.
— Юлия, там тебя Семен из третьей палаты спрашивал! — слышу голос Оксанки медсестрички и по совместительству моей старой подруги.
Что ж мне так не везет, опять этот бабник в больницу попал!
— Оксан, меня уже нет! — с мольбой смотрю я на подругу.
Та смеется и качает головой.
— Ладно-ладно, беги уже, прикрою я тебя перед незадачливым ухажером.
Я поворачиваюсь и целую подругу в щеку.
— Ты чудо! — и бегу домой, меня уже должны ждать.
Сегодня мы едем в город покупать Аньке туфли и платье для выпускного вечера в школе. Как время летит, а казалось, вчера еще мама ее на руках их роддома принесла. Я тогда сама еще крохой была, всего-то восемь лет.
Выбегаю на улицу и с улыбкой сажусь в подъехавший автобус.
— Привет, дядя Миш! — улыбаюсь я водителю, которого
— Конечно, Юленька, и мне намного лучше! — отвечает мне старичок-водитель.
— Ох, не верю я вам дядь Миш, уж больно прямо вы сидите, зайдите ко мне завтра или послезавтра, я вас посмотрю, что изменилось, и заменю лекарства, коли эти не помогают.
— Спасибо тебе Юленька, что б я без тебя делал!
— Жили бы и радовались жизни! — щучу я в ответ — А так, я пичкаю вас всякой гадостью!
И мы оба смеемся. Я принимаю его бесплатно, как и многих стариков города, да и лекарства сама покупаю, ведь старикам надо помогать, вот и помогаю, всем кому могу.
Выбегаю на нашей остановке и вижу скопление народа. «Опять водители лихачат! Я уж устала реанимировать тех, кого они сбивают!» Скорая стоит, а значит, моя помощь уже не нужна.
Хотела пройти мимо, но меня остановила плачущая баба Нюра.
— Ох, Юленька, беда-то, какая, я так сожалею, как же ты теперь будешь!
Я вздрогнула от этих слов, а на душе появилась неясная тревога. Что же случилось?
— Баб Нюра, что случилось? — спрашиваю я, обнимая плачущую женщину.
— Ох, Таньку жалко, а Анечка, бедняжка! Ведь сегодня собирались платье на выпускной покупать! — зарыдала еще сильнее старушка, а меня бросило в холодный пот, и я бросилась к машине скорой.
Люди отступали, пропуская меня, а я ничего, не замечая, смотрела только на машину. Увидев меня, санитары разошлись, давая мне дорогу, а врач, сидевший в машине, при виде меня выпрыгнул из скорой и поймав прижал к себе. И я разрыдалась.
— Петр Николаевич, скажите, что это не они, пожалуйста! — взмолилась я.
— Мне жаль, Юленька, мне очень жаль — ответил мне мой наставник.
Я молча смотрела на машину, глотая слезы и пытаясь взять себя в руки.
— Их… — сглотнула, я собираясь с силами, чтобы задать вопрос — их больше нет?
— Мне жаль твою мать, а за сестру мы еще поборемся — ответил он мне.
Нет, не плакать, не время, потом! Я посмотрела на машину и только теперь заметила, что в машине еще один врач занимается пострадавшей.
— Я поеду с ней! — сказала я, глядя в глаза наставнику.
— Конечно! — кивнул и улыбнулся мне Петр Николаевич.
Я залезла в машину и поняла, что моя сестричка в сознании.
— Ань, Анечка, ты слышишь меня? — спросила я, аккуратно поглаживая ее по волосам и следя, что делают врачи.
— Юленька, больно! — услышала я, еле слышный голос сестры.
— Все будет хорошо, малыш просто потерпи, и все будет хорошо.
Так я и повторяла весь путь, а потом эти слова говорили мне коллеги и друзья, пока я ждала возле операционной, в которую меня не пустили.