Сердце матери
Шрифт:
У берега — почерневшая от времени баржа, груженая лесом. С баржи спускаются бурлаки, не освеженные сном. Сходни скрипят и прогибаются под их тяжелой, неторопливой поступью. Лениво переругиваясь, бурлаки натягивают на плечи лямки, впрягаются в работу.
Тишина… Сонная тишина над огромной рекой, над полями.
Деятельны и не сонны только стрижи. На известняковой скале прилепились их гнезда. Как черные маленькие молнии, мелькают острокрылые птицы. Из гнезд высовываются широко раскрытые желтые клювы
Вот зачокал валек, и звонкое эхо рикошетом поскакало по воде. Зазвенела коса о брусок, сверкнула на солнце. Зашагали косари по необъятному заливному лугу, сочно захрустела трава под косой.
— Р-раз-два — взяли! Р-раз-два! Р-раз-два! — Бурлаки подались левым плечом вперед, стараются сдвинуть с места глубоко осевшую в воду баржу. — Р-раз-два — взяли! Р-раз-два! Р-раз-два! — несется, как стон, над рекой.
Солнце поднимается выше, легкие космы тумана тают, оседая на траве хрустальной россыпью росы.
У рогатой коряги мужик в холщовых портах, завернутых выше колен, тащит из воды вершу. Ему помогает мальчонка лет двенадцати, голый — одна суровая нитка с медным крестом на шее.
Гриша стоит по грудь в воде, подталкивает плетенку снизу. Вот наконец верша в лодке. Отец хватает уверенной рукой рыб за жабры и кидает их на дно лодки. Мальчишка ворошит руками рыбу, хлопает панибратски сома по жирному боку. Выпрямляется во весь рост и, заслонившись рукой от солнца, глядит на косогор.
— Тять, Ульяновы идут. Бежать мне надо, — деловито говорит мальчонка, натягивая на мокрое тело штаны.
— Ого-го-го! — кричит в картонный рупор Саша, появившийся на вершине косогора, и с толстых ив соскальзывают и летят ему навстречу босоногие загорелые мальчишки в выцветших рубашках.
У Саши за плечами туго набитый вещевой мешок. Ветер шевелит на голове густые темные волосы, серая рубашка, подпоясанная шнурком, облегает стройную фигуру. Рядом с ним Володя с веслами на плече, в руке ивовая корзина. Глаза у Володи лукавые, чуть раскосые и широко распахнутые. Он с гордостью посматривает на брата, которого окружили мальчишки.
— Александр Ильич, у нас все готово!
— Александр Ильич, прикажете паруса ставить?
— Ленька сегодня опять дрался, не берите его с собой!
Володе нравится, что мальчишки тоже признают в Саше старшего и называют его по имени и отчеству.
У берега на привязи покачиваются старые плоскодонные лодки. Володя принес с собой дощечки с надписями: «Неустрашимый», «Вольный», «Стремительный» и теперь вместе с мальчишками прикрепляет их к бортам лодок.
На траве под суковатой ольхой расположились Илья Николаевич, Мария Александровна, Митя и девочки.
Аня поставила корзину на землю и, чуть подавшись вперед, что-то шепчет реке, словно
К лодкам бегут мальчишки с веслами, удочками на плечах.
Гриша, запыхавшись, спрашивает Илью Николаевича:
— Здрасте! Александра Ильича не видели?
— Здравствуй, Гриша! Саша внизу с ребятами оснащает лодки.
— Не лодки, Илья Николаевич, а пакетбот. И не с ребятами, а с матросами, — резонно замечает мальчик.
— Прошу прощения, — серьезно отвечает Илья Николаевич.
Гриша бежит вниз.
Володя уже ждет своего приятеля.
— Что это у тебя под рубашкой трепыхается? Наверно, птица? — заинтересованно спрашивает Володя.
— Не-е, сомище — во! У тятьки стащил, — хвастается Гриша и вытаскивает из-за пазухи рыбу. Сом не так уж и велик.
— Это зачем же? — спрашивает Володя.
— Известно зачем — уху варить будем.
— Ишь, Христос нашелся, одной рыбой хочешь целую флотилию накормить! — Володя взял из рук Гриши извивающегося сома и поднес к носу. Сморщился: — Плохо пахнет!
— Пошто? — удивился Гриша. — Она же живая!
— Живая, а воняет. Потому что ворованная. Беги к отцу и отнеси, не то Саше скажу.
Гриша разочарованно вздохнул. Но делать нечего. Капитан флотилии Александр Ильич шутить не любит. Спишет с корабля, и останется Гриша с рыбой на суше.
Мальчик побежал, оглянулся, смерил глазами расстояние до флотилии и до коряги и решил схитрить. Швырнул сома в Волгу и побежал обратно к ребятам.
А матросы уже занимали места на пакетботах.
— Аня-а! — кричит Саша в рупор.
— Сейчас! — отвечает ему сестра, торопливо что-то дописывает, подбегает к маме и передает ей тетрадь: — Мамочка, я стихи сочинила. Про Волгу. Прочтешь, когда мы отплывем. Пожалуйста, не сейчас. — Аня целует мать, машет рукой сестре и отцу, бежит вниз, ухватив подол длинного ситцевого платья.
Оля потерлась о плечо матери:
— Мур-мур…
— Иди, иди, — торопит Мария Александровна дочку, — слушайся во всем Аню, как меня.
— Обещаю! — кричит уже на ходу Оля.
Митя вскочил на ноги:
— Мамочка, папочка, разрешите мне тоже ехать. Я во всем буду слушаться Сашу.
Илья Николаевич взглянул на Марию Александровну и крикнул Володе, чтобы он взял с собою Митю.
— Я тоже хочу путешествовать, — решительно заявляет Маняша.
Мария Александровна привлекла ее к себе:
— Тебе надо еще немножко подрасти… и нам с папой будет очень скучно.
Саша отдает команду:
— Сниматься с якоря! Приготовиться к поднятию парусов!
— Маняша! Мамочка! Папа! Ого-го-го! — кричит Володя.