Сердце мертвого мира
Шрифт:
Вызвались еще несколько. Остальными было решено отправиться в столицу и встать войском там.
– Великаны с ними - откуда?
– Раш в первый раз подал голос.
– Я думал, те времена давно минули, когда эти чудища землю топтали.
– Это, чужестранец, всем нам интересно, - задумчиво ответил рыжебородый вождь.
– Но в равном бою нам с этими не выстоять. Сметут они Харрог. В столице можно бы их попробовать встретить.
– Тут без фергайр и их чародейства не обойтись, - сказал Берн.
– А отчего шараши в воду не лезут?
– вдруг догадался
– А не знает никто, - передернул плечами Кород.
– Вроде страх их берет.
– Тогда нужен дождь, - отвечал Арэн.
– Да погуще, чтоб стеной вода лилась.
– Не время еще таким-то ливням, - сказал кто-то.
– Ну так а фергайры на что?
– не унимался дасириец.
– И то верно, - подхватили остальные.
На том совет решили закончить. Чтоб не откладывать в долгий ящик, Берн велел поднимать людей. Женщин и детей забирал с собою в столицу, воины оставались в крепости.
Арэн, видя, что Раш опять куда-то намылился, окликнул его.
– Помоги мне до комнаты дойти, - сказал будто бы смирно, но, стило им оказаться подальше от посторонних глаз и ушей, насел на карманника.
– Твое счастье, что вокруг неразбериха. Если бы поймал на горячем, я бы тебе сам шею свернул.
Рашу угроза пришлась не по душе, но спорить он не стал, хоть теперь преимущество было на его стороне. Вместо того быстро рассказал об их с Миэ задумке. Как оказалось, таремка не только не вразумила его, а еще и стала пособником. Арэн не знал, что и думать. Северные земли влияли на его товарищей самым скверным образом, но он не мог не признать - Дюран получи то, что заслужил, и ничего сверх положенного. Может, хоть так научится жизнь понимать и поступать по совести.
Из-под двери в его комнату выбивалась узкая полоска света. Арэн был почти уверен, что Бьёри не послушалась его и не ложилась. Жаль, теперь во всей этой суматохе покой может стать редким гостем.
Каково же было его удивление, когда в комнате оказалась еще и Миэ. Волшебница нервно расхаживала взад-вперед, а северянка сидела на кровати и, присмирев, водила взглядом вслед за таремкой, будто зачарованная.
– Наконец-то!
– Миэ бросилась к ним и торопливо закрыла дверь.
– Я уж думала, никогда эти пустозвоны не закончат. Тяжело же стоять смирно, слушать их бестолковые переспросы об одном и том же, и помалкивать.
– Я думал, показалось, будто кто-то возле камина жался.
– Раш зевнул.
– Ты как выскользнула впереди нас?
– Так ты подслушивала?
– Нахмурился Арэн. Ему не нравилась, что Миэ уже дважды использовала чары таким низким способом, и он неприминул о том сказать.
– Значит, сначала Рашу воровать помогла, теперь - прикрылась чарами, чтобы слушать о том, что не про твои уши было.
Миэ посмотрела на него так, словно прозрела после долгой слепоты: щеки волшебницы сперва покраснели, после сделались бледными, как если бы она без меры нанесла белил. Но она не торопилась, видимо понимала, что не будет толка от ругани.
– И что
– Сказала таремка на удивление спокойно.
– Ничего тайного не узнала, а если бы и так - донесешь? Зато скажу тебе, что письмо то подложное, написано чарами, а не человеческой рукой. Я в свое время такие писала по десятку за день: отцовские приглашения на пиры, записки всякие, вторая книга учета налогов...
– Миэ улыбнулась, черты ее красивого лица ненадолго сгладились. Но она быстро взяла себя в руки.
– Чары не самые тяжелые, канцелярские, но чтоб так ладно писать, нужно иметь в этом деле сноровку. И то письмо сделал человек, прожженный на подлоге. Понимаешь, что это может значить?
Арэн понимал, но от понимания сделалось еще горьше.
– Думаешь, предатель есть среди северян?
– Или человек, который знает, что тут за порядки, знает, о чем нужно писать. Только про печать не прознал почему-то. Значит либо не нашел, либо вовсе не знал о ее существовании. Потому выходит, что предатель вовсе не должен быть обязательно из своих. Их просто одурачить, я тому пример. В Харроге один единственный служитель есть, да чародей - на три четверти самоучка. Никто не углядит невидимку или подделанное обличие.
Тут она сделала паузу, внимательно посмотрела то на одного, то на другого. Девушку, как успел заметить Арэн, Миэ нарочно игнорировала, и у Бьёри, когда она решалась посмотреть на таремку, во взгляде тоже читалась взаимная неприязнь. Ну и пусть, подумал он и мысленно пожал плечами. Главное, чтоб не сцепились.
– И про тех, в темных мантиях, - заговорила Миэ, - думаю, то румийцы.
– Черные волшебники?!
– Северянка осенила себя охранным знаком богини Виры и забралась на кровать с ногами. Она боялась и не скрывала свой страх.
Арэн только теперь заметил, что к груди она прижимала что-то длинное, завернутое в расшитый позолотой сафьян. Узнавать, что в нем хранилось, времени не было.
Раш в ответ на слова Миэ, только рассмеялся. Арэну пришлось несколько раз прикрикнуть на него, прежде чем тот угомонился. Но когда заговорил, в голосе то и дело слышалась насмешка.
– Может, скажешь тогда, как их занесло в такую глухомань, а? Через весь Артум прошли и никто не заметил темных волшебников, никого куча уродцев не заставила подумать плохое. Ну идут себе и идут, прокаженные, помолиться айсбергам, видать, о чудесном исцелении.
– Я тоже видел человека в темной одежде, - осадил его Арэн. И рассказал все, что помнил о волшебстве, и о том, как оно убило шамаи.
– Сразу не сказал, думал, привиделось мне, мало ли что. Только тот высокий был, прямой. Не похож на кривого уродца-румийца. Все, как те трое рассказывали.
– Кто угодно может натянуть на себя черный балахон, зловещим голосом молоть какую-то непонятную чушь - и его тут же примут за румийца, - продолжал сомневаться Раш.
– Проще всего обмануть в том, чего все бояться. А подумать на того, кто под самым носом может быть - так никому и в голову не придет. Ладно северяне, но вы то, вроде, с головой в ладах.