Сердце метели
Шрифт:
Он пел тихо, лирично. Все замолчали, слушая. «Если он сейчас даст понять, что поет для нее, я буду знать, что это конец», — подумала Наташа.
МыПел Никита, глядя в никуда. Замолчав, положил гитару. Вчерашняя девушка подсела к нему поближе, о чем-то спросила. Он ответил вежливо, но мимоходом. Через минуту он уже жарко спорил о чем-то с исполнителем своей роли в аналогичном спектакле местного театра. На первый взгляд, они были абсолютно не похожи, но, когда начали горячиться, повышая голос, жестикулируя, на лицах присутствующих появились улыбки — до того явно обнаружилось сходство темпераментов и характеров. Закончился вечер тем, что оба напились до безобразия и задержались в театре дольше всех.
Через сорок минут после того как Наташа уснула, раздался громкий стук в дверь. Она подошла и сказала:
— Никита, я сплю. Давай до завтра.
Он застучал опять и крикнул:
— Открой, блин, я поговорить с тобой хочу.
— Иди на фиг. Все, пока, — отрезала Наташа и отошла от двери.
После минутной паузы раздался мощный удар. Гостиничная фанерная дверь угрожающе затрещала. Униматься он явно не собирался.
— Никита, перестань, пожалуйста. Я не хочу тебя видеть, — попросила она.
— Я по-го-во-рить с тобой хочу, — речитативом прокричал он.
Она со вздохом открыла дверь, услышав недовольные голоса из соседних номеров. Он молча вошел и сел на кровать — в куртке, шарфе и шапке.
— Ну, говори, — нетерпеливо сказала рассерженная хозяйка.
— Сама говори, — пробурчал желанный гость, падая лицом в ее подушку. Она затрясла его за плечи, но он уже спал.
Она покурила, сидя в кресле. Во сне Никита раскинулся, и она сняла с него джинсовую куртку на меху, ботинки, шарф и шапку. Ему, наверное, это пошло на пользу, но Наташиных проблем не решило. К счастью, в гостиничном шкафу обнаружилось второе одеяло, и она кое-как устроилась в кресле. Под утро она замерзла окончательно, но Никита уже подавал признаки жизни, и ей удалось отодвинуть его поглубже к стене и устроиться рядом. Согревшись, она уснула. Торопиться было некуда, выяснять что-либо поздно после проведенной как-никак вместе ночи, и все пошло, как всегда. Они приняли душ, выпили кофе и отправились в город на поиски места, где можно поесть.
Конечно, след от этого происшествия в ее душе остался, как и от многих других его пакостей — мелкого хамства, невнимания, но, видимо, все эти обиды еще не набрали критической
6
— Так вся жизнь и пройдет? — спросила себя Наташа, трогаясь наконец с места. Пока она сидела в машине и размышляла, наступили ранние декабрьские сумерки. Снег шел или дождь, было непонятно, из-под колес летела жидкая грязь. Наташа ехала, гадая о том, как же все-таки Иван собирается через три недели выпустить спектакль при таком раскладе.
Перед ней уже минут пять маячил белый «ниссан», новенький, с чешскими номерами. Обе машины свернули на перекрестке направо, на плохо освещенную небольшую улочку. С неба все гуще сыпалась какая-то мокрая дрянь, улица сзади в обозримом пространстве была пуста. Впереди подслеповато мигал заснеженный светофор.
«Ниссан» затормозил, Наташа вслед за ним. И буквально в следующую секунду раздался резкий удар сзади. Не было ни сигнала, ни визга тормозов, просто треск гнущегося металла, и Наташа ощутила удар рулем в грудь и сразу виском о дверь. Она инстинктивно закрыла лицо руками, защищаясь от града мелкого стекла. Наступила тишина.
Она посидела, прислушиваясь к себе. Грудь болела, висок тоже, но руки-ноги вроде были целы. Она ощупала голову, посмотрела на руки. Крови почти не было. Судя по всему, небольшая ссадина. Дверь, к счастью, не заклинило, и она выбралась наружу. Посмотрела на свою машину и только сейчас поняла, как ей повезло. Багажник ее синей «шестерки» был сплющен, как консервная банка. Передний бампер вогнут, стекла разбиты.
Из белого «ниссана» уже вылезали двое, во врезавшейся в них черной «Волге» было тихо.
У следующего перекрестка уже остановилась патрульная машина, и от нее бежал молоденький прапорщик, на ходу сообщая о случившемся на пикет ДПС по рации.
— Кто в «Жигулях?» — подбегая, закричал он.
— Я, — ответила Наташа.
Он облегченно вздохнул, но тут же испуганно впился в нее взглядом — в его практике уже были случаи, когда люди в состоянии шока вот так стояли у своих машин и объясняли, что произошло, а потом умирали в больнице от полученных внутренних повреждений.
— Вы в порядке? — осторожно спросил он.
— Как ни странно, вроде да. То есть я ударилась грудью о руль и головой, конечно, но сотрясения, по-моему, нет.
— Я все-таки вызову «скорую», — сказал он.
— «Скорая», по-моему, нужна там. — И она показала на «Волгу».
У машины был погнут передний бампер, но водитель сидел, уронив на руль залитое кровью лицо. Водитель и пассажир «ниссана» подошли, возбужденно переговариваясь по-чешски.
Сзади остановилась машина ДПС, уже слышна была сирена «скорой», которую они, видимо, вызвали на всякий случай, услышав по рации от прапорщика, что «Жигуль» всмятку.
Старший лейтенант ГИБДД открыл дверь «Волги» со стороны водителя и осторожно тронул его за плечо. Тот что-то пробормотал. В салоне стоял резкий запах водки. Через несколько минут он уже был в «скорой». Вскоре оттуда вышел фельдшер, прикуривая на ходу.
— Как он? — спросил инспектор.
— В дупелину. Лыка не вяжет. Жив будет, не помрет. Перелом переносицы, больше вроде ничего. Давай оформлять, мы его забираем. Пройдите в машину, девушка, пусть вас все-таки врач посмотрит.