Сердце морского короля
Шрифт:
— Сколько же народу там соберется? — негромко спросила Джиад. — И все надеются на милость богов?
— Да нет, — равнодушно бросил Каррас. — Кто-то, конечно, наслушался старых сказок и облизывается на корону — так дураков не сеют, не жнут, они сами плодятся. А люди просто идут посмотреть. Всем охота нового короля увидеть и потом у себя в деревне рассказывать. Это же сколько кружек в трактире поднесут!
Он опять улыбнулся, став совершенно прежним, словно не было ни расставания с Джиад, ни всего того, что легло между ними, навсегда определив каждому собственную судьбу. Поднял руку, приветствуя кого-то знакомого, и Джиад увидела на
Когда они добрались до места, солнце уже высоко стояло над огромным холмом, великаном среди множества других, помельче. Джиад едва удержалась от изумленного возгласа — холм был полон людей. Стражники, оцепившие его, не пропускали повозки и лошадей, так что большинство прибывших проезжали дальше, но и так на Старом холме яблоку было некуда упасть.
— Не толпитесь, не напирайте! — покрикивал незнакомый Джиад лейтенант королевской стражи, командующий оцеплением.
Его парадный мундир уже успел измяться, на лбу выступил пот, и лейтенант вытирал его рукавом, устало и зло глядя на толпу, ломящуюся к подножью холма. Каррасу он отдал честь, а на Джиад воззрился с жадным любопытством, но тут же опомнился и закричал:
— Дорогу его светлости послу иреназе! Дорогу его спутникам!
Хвала небесам, Джиад здесь если и знали, то как бывшую телохранительницу Торвальда. Рассказывать о браке с Алестаром она запретила и Лилайну, и лорду Крумасу, который сейчас отвечал за договоры с морским народом. Не хватало еще, чтоб на нее смотрели как на королеву иреназе! Она даже свой брачный браслет постаралась прикрыть рукавом куртки, в точности как Лилайн. Впрочем, Райгар явно что-то заподозрил, очень уж пристально глядел именно туда. Но что бы ни думал светловолосый наемник, мысли он держал при себе. Джиад не обманывалась, высшая знать Аусдранга давно обо всем знает. Но лорды будут держать язык за зубами, если не хотят прогневать Алестара.
Стражники заставили толпу расступиться, и отряд Лилайна, сомкнувшийся вокруг Джиад, проехал к вершине холма. На таких важных гостей правило о лошадях, похоже, не распространялось. Да и люди здесь были иными, не крестьяне и ремесленники, как внизу, а дворяне и состоятельные купцы, судя по одежде. Все как везде, вот вам и воля богов… Если ты богат и знатен, боги окажутся к тебе ближе и прислушаются охотнее, так рассуждали во всех известных Джиад землях, кроме Арубы.
«Ну-ну…» — эхом послышался смешок Жи, и Джиад встрепенулась, но лукавое божество снова исчезло из ее мыслей, хотя осталось четкое ощущение, будто оно что-то задумало.
Они поднялись наверх, и Джиад вслед за Лилайном и его людьми спешилась. К ним тут же подбежали слуги, приняв поводья, а навстречу, сойдя с небольшого помоста, устроенного на самой вершине, поспешил сам лорд Крумас. Джиад лишь склонила голову, помня, что этому человеку хорошо известно ее нынешнее положение, а лорд почтительно поклонился, так что золотая цепь с гербовым медальоном на его груди зазвенела.
— Ваше величество… — начал он, но осекся, когда Джиад поморщилась.
— Я же просила, ваша светлость, — негромко сказала она. — Достаточно, что знаете вы и те, кого это касается.
— Простите, миледи, — исправился Крумас, но тут же добавил: — Мы счастливы принимать вас и благодарим
— Ваше приглашение — честь для меня, — церемонно отозвалась она. — Кому мне передать перстень?
— А-а-а… — Лорд кинул неуверенный взгляд на ее руку, где рубиновой каплей горел коронационный перстень Аусдрангов, и пожал плечами: — Его величеству, вероятно. Ну, когда он… кто бы он ни был…
— Понятно, — кивнула Джиад. — Тогда, с вашего позволения, я подожду окончания церемонии, а пока поговорю с господином Каррасом.
— Конечно! — с облегчением выдохнул Крумас и исчез в толпе придворных, окруживших помост.
— Ну и неразбериха у них тут, — ехидно сказал Лилайн. — Будто не короля выбирают, а сельского старосту. Джи, я и не спросил, как у тебя дела? Ты… — Он запнулся, а потом все-таки выговорил, неловко, но очень искренне: — Счастлива?
— Счастлива? — повторила Джиад и задумалась, как ответить.
Счастье ли то, что вошло в ее жизнь с любовью к Алестару? Просыпаться рядом с ним утром и засыпать вечером — тоже рядом. Быть его помощницей, стражем, опорой и, иногда, голосом хладнокровия. Класть голову на его плечо, утомившись за день, и тут же чувствовать себя отдохнувшей, потому что ласковые руки касаются тела, пробуждая желание. Это счастье?
Можно ли назвать счастьем бескрайнюю воду вокруг, где солнечный свет — редкий гость, и его лучи достигают подводного королевства, слабея по пути и превращаясь в свою бледную тень? Где жемчуг и перламутр дешевле стекла, где ездят на салту, а не на лошадях, а пресная вода — роскошь… Новый мир, который ей еще предстоит постигать, как ребенку, впервые открывающему для себя то, что всем вокруг кажется привычным и естественным…
Можно ли сказать, что сам Алестар — ее счастье? Горячий, взбалмошный, но временами рассудительный и задумчивый… Страстный, нежный, искренний в каждом порыве, каждой мысли и каждом слове… Изменившийся с их первой встречи настолько, что от прежнего Алестара остался только стержень, твердый и прямой, будто лоур. Его внутренняя суть, с которой исчезло все лишнее и грязное, будто песок, унесенный отливом. Тот Алестар, которым она могла теперь по праву гордиться, заслуживший уважение подданных и любовь всех, кто его знает по-настоящему.
И та жизнь, которая ее ждет, каждый день ее, каждый час и каждое мгновение — будут ли они счастьем всегда? Рано или поздно беда вспомнит к ней дорогу, она всегда караулит следы счастья, чтобы прийти вслед за ним. Но никакой шторм не вечен, а счастье — это то, что люди творят себе сами, неважно, хвосты у них или ноги…
— Я не знаю, — сказала она наконец. — Не знаю, это ли зовут счастьем, оно ведь у всех разное. Но знаю точно, что иной судьбы не хочу. Да, наверное, я счастлива.
— Хорошо, — ровно и просто отозвался Лилайн, и их взгляды встретились, но не как встречаются клинки, рассыпая искры, а как заботливо и уверенно касаются друг друга руки любящих людей.
— Госпожа Джиад! — окликнул ее Райгар. — Здесь какой-то малец говорит, что он вас знает. Просится поговорить.
Джиад порывисто обернулась, уже догадываясь, кого увидит, и всем сердцем желая, чтобы догадка оправдалась.
— Друг мой! — воскликнула она. — Райгар, пропустите его!
Под удивленными взглядами Лилайна и его людей рыжий конюшонок, настоящий, а не личина Всеядного Жи, торопливо прошагал от наспех устроенной на вершине холма коновязи, где было привязано несколько десятков лошадей, подойдя к Джиад.