Сердце на двоих. Истинная друга
Шрифт:
Служанка повернулась к нему, и на ее вздернутом носике и щеках Арквэн увидел россыпь мелких оранжевых точек. Что это? Болезнь? Сыпь? У эльфов кожа была гладкой, идеально белой, а тут… пятна. Но отвести взгляда от этих пятен, от этого дефекта кожи он не мог. Рыжие отметины на лице служанки заворожили его.
— Простите, — девица поклонилась и с ворохом тряпья исчезла за дверью.
В тот же миг Арквэн забыл о ней, переключившись на друга, которого много лет считал погибшим. Голову наводнили бесчисленные вопросы.
— Тебя держали в плену? Как ты сбежал?
Домывшись, Сверр
Плескалась вода, шуршала ткань. Судя по звукам, Сверр выбрался из деревянного чана и теперь искал, что бы на себя набросить. Пока друг одевался, принц вдавил ноготь в рану на ладони, в очередной раз убедившись, что не спит. Его не покидало ощущение нереальности, продолжающегося сна, который в любой момент мог закончиться пробуждением.
— Я был в плену. Наверное.
— Наверное?
Они переместились в гостевую комнату и расположились в креслах напротив окна, закрытого тяжелыми бархатными портьерами.
Сверр сдавил пальцами переносицу.
— Я не помню почти ничего, — признался он. — Даже как сбежал. Иногда память подбрасывает фрагменты. Голая кирпичная кладка стен, сырые камни, звук капающей в подземелье воды. Кровь на полу, цепи, свисающие с потолка. Решетка, которая светится, будто раскаленные угли. Помню, как кричал от боли. Как думал, что умираю. Потом обнаружил себя бегущим сквозь Мертвый лес. Мне казалось, что прошло несколько дней, а эта рыженькая сказала, что — тридцать лет. В голове не укладывается. Неужели правда? Тридцать лет? — В его взгляде проступила какая-то детская растерянность, и у Арквэна сжалось сердце.
В этот момент он понял, что за чувство терзало его долгие годы, не давало отпустить боль по другу, заставляло просыпаться среди ночи от кошмаров и весь следующий день ощущать себя потерянным и разбитым. Вина. Он не мог простить себе той жертвы, что принес ради него Сверр. Он привык сам играть роль спасителя и не любил оставаться в долгу. А этот долг вернуть было некому.
Но сейчас, когда стало известно, что его друг, его почти брат, выжил, чувство вины не исчезло — наоборот, выросло во сто крат. С ужасающей ясностью он осознал, что бросил Сверра в беде, в когтистых лапах врагов, тварей столь жутких, что лучше было умереть, чем оказаться их пленником.
— Та девушка, служанка, — неожиданно сменил тему Сверр, — Ондина Лотэ…
Принц нахмурился. Перед глазами снова возникло круглое лицо в рыжих пятнышках, и во рту отчего-то пересохло. Он вспомнил, как колыхалась под тканью платья налитая грудь, похожая на два спелых фрукта, изгиб тонкой талии, переходящей в массивные бедра, огненные кудряшки, словно живущие своей собственной жизнью. Казалось, оттяни рыжую прядку-спиральку, потом отпусти — и она подпрыгнет веселой пружинкой. Необычная девушка. Арквэн не мог назвать ее красивой. Но и думать о ней спокойно и равнодушно тоже не мог.
Ондина Лотэ.
— Хочу, чтобы она была моей личной служанкой, — сказал Сверр.
Принц вскинул брови.
— Ты же всегда отказывался от личных слуг?
— А теперь передумал.
— Ладно.
Сам не зная почему, Арквэн почувствовал досаду.
— Может
— Мне нужна эта, — отрезал Сверр и упрямо вздернул подбородок.
— Ладно, — повторил Арквэн, не понимая, почему так раздражен просьбой друга.
Они немного помолчали.
— Бездна, до сих пор не могу поверить, что ты жив! — наконец воскликнул принц. — Ты точно ничего не помнишь?
Сверр сжал зубы, затем настороженно огляделся, покосился на закрытую дверь и наклонился к другу, чтобы шепнуть доверительным тоном:
— Нет, но я хочу кое-что тебе показать.
Заинтригованный Арквэн подался ближе:
— Что?
И снова Сверр заозирался. Даже подошел к окну, чтобы задернуть шторы. Принц следил за ним удивленным взглядом.
Вернувшись в кресло, Сверр глубоко вздохнул и резким движением сдернул с руки перчатку. Тотчас из груди его собеседника вырвался возглас ужаса.
— Мне страшно, — угрюмо прошептал Сверр, водя рукой в воздухе перед лицом ошеломленного друга. — Я боюсь.
Судорожно вцепившись в подлокотники кресла, Арквэн не сводил испуганных глаз с его руки.
— Спрячь, — прохрипел он дрожащим голосом. — О Великие, спрячь! И никому не показывай.
Глава 4
Гора грязной посуды была перемыта и аккуратно разложена по шкафчикам. Закончив с последней тарелкой, я воровато огляделась по сторонам и тихонько, бочком, пока никто не видит, начала пятиться к выходу из кухни. Работница из меня получилась неважная. Особым трудолюбием я не отличалась и охотно использовала любую возможность отлынить от скучных обязанностей служанки. Например, ушмыгнуть на улицу подышать пряным воздухом угасающего лета. Или закрыться с интересной книгой у себя в комнате. А может, найти в замке укромный уголок и предаться сладким мечтам.
Эту мою склонность к побегам очень не любила королевская экономка сина Ланда. Ох и доставалось мне от нее за лень! Вечно остроухая мегера грозилась выпороть меня розгами или на худой конец лишить ужина. Но мне было всего двадцать — слишком мало, чтобы день за днем хоронить себя среди грязных чашек и кастрюль.
Дверь в коридор была уже близка, я почти добралась до выхода из кухни, когда на пути неожиданно вырос мой главный кошмар — женщина с острыми ушами и не менее острым взглядом.
— Куда это ты собралась, Ондина? — нахмурилась вездесущая экономка.
— В кладовую, за моющим порошком, — соврала я не моргнув и глазом.
Сина Ланда прищурилась, как пить дать разгадав мою ложь, но ругаться на удивление не стала — только осуждающе покачала головой. Со вздохом она приказала мне ступать в свою комнату и привести себя в порядок.
Что экономка имела в виду под «привести себя в порядок» и зачем это надо было делать, я понимала плохо, но тщательно вымыла лицо в тазике с водой, расчесала волосы деревянным гребнем и надела свежее платье с белоснежным передником. Отражение в зеркале из отполированной меди сказало, что выгляжу я достойно, — хоть сегодня подавайся в королевские горничные. Расправив плечи, я вышла в коридор, где меня уже дожидалась непривычно взволнованная начальница.