Сердце Отроч монастыря
Шрифт:
– Верно, – снова мягко согласился тверской Страж. – Да и все ваши исследования велись тоже очень вяло.
– Я постоянно следил за тобой, – признался Кир. – Все ждал и боялся… Тогда, пятьдесят лет назад, ты только еще училась и подавала надежды. Когда ты вернулась сюда двадцать лет назад и купила тут дом… Ты уже была лучшим артефак– тором.
– Именно вы, Ева, – увещевал ее священник, – отлично знаете, как обходить ловушки, как избегать магии в лабиринтах. Вы всегда находите то, за чем охотитесь. Достаточно при желании только проследить за вами, чтобы узнать тот самый единственный безопасный путь к Либерии.
– Но ты так и не собралась в подземелья, – усмехнулся старший Куракин. – Что делает тебе честь.
– И тогда преступник совершает это странное убийство, намеренно привлекает внимание к монастырю и к делу Скуратова, – закончил общую канву размышлений Вячеслав Аваев. – И вот, Ева и Дан, вы здесь. Лучший дуэт Стражи Москвы. К тому же Ева – кузина Главы Стражи и Хранителя Либерии. И у Михаила, и у нас связаны руки. Никто не сможет помешать вашему расследованию. Дан на самом деле лучший для вас напарник в этом деле. Вы двое практически обречены на спуск в подземелья.
– Все это, – помолчав и обдумав ситуацию, заявил Нарышкин, – кажется верным и логичным. Вот только мы здесь исключительно для поимки преступника. Мы не идем в подземелье. И еще… Если преступник сделал ставку на Еву… Он должен был не просто знать, кто она. Не просто следить за ней, быть в курсе ее репутации. Он так же точно должен был понимать тот самый факт, который вы назвали: она кузина Кира. А это значит, что преступник знает о Хранителях. И еще он точно знает, что именно теперь Ева стала работать консультантом Стражи.
– И все это говорит о том, – закончила за него девушка, – что преступник где-то очень близко, если имеет о всех нас столько информации. Он рядом. Мы должны только внимательно посмотреть по сторонам…
25 апреля
Тверь, дом в Затверечье
14.00
Кир Куракин, вернувшись днем в дом Евы, застал ее в одиночестве сидящей в библиотеке. Обычно девушка использовала это помещение еще и как свой кабинет.
Старший кузен не раз видел, как работает его любимая племянница. Ева подходила к поиску всегда с азартом и энтузиазмом. Стол ее в такие дни, когда артефактор готовилась к приключению, был завален книгами, открытыми на нужных страницах. По стенам и даже на оконных стеклах девушка крепила какие-то мелкие записки на крохотных листочках, испещренных ее мелким, но очень четким и разборчивым почерком. А еще в библиотеке или кабинете стояли в такие дни батареи пустых чашек из-под кофе и тарелки с крошками от съеденных пирожных.
Но сегодня все было иначе. На столе лежали лишь документы, переданные Еве Реставратором. И карта, где были указаны входы в лабиринт под Отроч монастырем.
Ева сидела в рабочем кресле, откинувшись на спинку, свободно положив руки на подлокотники. Закрытый блокнот покоился на коленях.
Вид у девушки был задумчивый и почему-то немного грустный.
– Ты одна? – поинтересовался Кир, проходя ближе к столу и усаживаясь во второе такое же кресло с высокой прямой спинкой напротив Евы. – А где Нарышкин?
– Дан должен был кое о чем поговорить с Михаилом, – ответила девушка немного нехотя.
– Ты злишься, что я влез в твое расследование? – высказал догадку старший кузен.
– Нет, – Ева чуть натужно улыбнулась. – Сначала, когда вы пришли все втроем, так рано утром… Это напоминало не просто вмешательство, а угрозу. Но потом все прояснилось. Я не злюсь на тебя. Мне просто все это не нравится.
– Тот факт, что убийца где-то совсем близко? – снова уточнил Кир. – Или… то, насколько велика возможность попасть в лабиринт Либерии? И, Ева, – он уставился на нее острым испытующим взглядом, – ты на самом деле не стремишься туда? в подземелья? Обратная сторона твоего дара… Она себя
– Кир, – на этот раз девушка улыбнулась более искренне и весело. – Я живу в Твери уже двадцать лет. Пусть не все время, пусть наездами… Но все же. Мне понадобились сутки пристального внимания к тайне Отроч монастыря, чтобы разгадать тайну, что скрывается в лабиринте. Как ты думаешь, если бы мне это было интересно и важно раньше, неужели бы я бездействовала эти двадцать лет? И снова напомню тебе: мне не интересны рукописи и книги. Я люблю камни, мечи и кольца. Я люблю артефакты совсем другого плана. Либерия не для меня. Так что можешь не беспокоиться, я не одержима библиотекой.
– Значит, тебя беспокоит убийца, – рассудил старший Куракин.
– Нет, – девушка снова стала задумчивой и какой-то грустно-отстраненной. – Дело не в этом. Просто слишком много вопросов. Тревожных, непростых и… есть и такие, которые заставляют меня задумываться о прошлом. О моем прошлом. Обо мне и о нашей семье.
– Ты всегда задавала мне вопросы об этом, – вспомнил старший Куракин. – Изводила меня, пока мы жили вместе.
– А ты отказывался отвечать, – воспоминания ненадолго вернули Еву в хорошее расположение духа и заставили ласково улыбаться. – Мы ссорились, а потом не разговаривали друг с другом неделями.
– Однажды не говорили месяц, – Кир тоже улыбнулся. – И за это время ты вскрыла почти все мои тайники.
– Почти все, – озорно рассмеялась девушка.
– Да, – он кивнул в ответ. – Ты уже тогда была очень талантлива. Я гордился тобой. А что до ответов… Теперь ты все знаешь. Ты ведь тогда все время спрашивала, как я смог тебя найти. И почему я пришел тогда за тобой в лагерь.
– Теперь знаю, – она опять погрустнела. – Но… Я никогда не спрашивала тебя о другом. О моих родителях. Мама… Я помню ее. И до сих пор люблю. Она была со мной хотя бы те первые мои двенадцать лет. Я знаю, кем она была, какой она была и как погибла. Но… отца я почти не помню. Только очень смутно… одну сцену… Как он, высокий, сильный и почему-то очень грустный, склоняется надо мной, говорит, что я его самая любимая малышка, целует меня и… и он уходит… Больше я не помню ничего и не знаю, кем был мой отец. Каким он был? Кир… ты можешь дать мне хоть что-то?
Она посмотрела на него непривычным робким и каким-то умоляющим взглядом.
– Конечно, могу, – он постарался улыбнуться ей ободряюще и нежно, хотя эти чувства были для него редкими. – О нем ты могла спросить и раньше. Даже не знаю, почему молчала?
– Я думала раньше, – призналась Ева. – Что… я попала в лагерь как-то из-за него. Что ты поэтому не хочешь ничего рассказывать. Не хочешь, чтобы мне было больно.
– Нет, – старший Куракин резко подался вперед и возразил ей четко и резко. – Твой отец был очень благородным и достойным Избранным. Ты же помнишь, что я всегда зову тебя племянницей? Потому что это на самом деле так. Только ты моя двоюродная племянница. Наш род очень немногочисленный, пусть древний и с достойной историей. Нас мало. И в мире смертных, и в мире магии. Ты знаешь, что я сын Бориса Куракина и Елены Скуратовой-Бельской. И моя мама умерла очень рано… А отец… Я никогда не злился на него за это, никогда не держал зла. Он долго жил без мамы. Лет семьдесят. И тосковал по ней. Но потом, незадолго до своей смерти, он встретил Варвару Головину… Ту самую Варвару из рода Голициных. Она прожила отличную жизнь среди смертных, блистала красотой и талантом. И… полюбила моего отца. К счастью, она была Избранной. И после инсценировки своей смерти осталась с отцом. Недолго. Он умер, к сожалению. И даже не знал, что у него должен родиться еще один сын… Владимир. Мой брат. Высший Избранный, оборотень, Глава стаи, отличный ученый и составитель замечательных маскирующих заклятий. Через которые так легко прорывалась в свои пятнадцать лет его внучка.