Сердце пацана
Шрифт:
— Во дела! — округлила глаза Варька. Знала, конечно, что батька Павловой лютует, но не ведала до какой степени.
— Ты со своим Морозовым совсем про свет белый забудешь! Закрутил тебе голову, прохиндей! Небось с ложа не выпускает!
Варька лишь смущенно повела плечиком, а Улька через стол мне многозначительно подмигнула. Любовь у людей, что сказать… Я бы тоже про всё забыла, если бы Белов…
Ох, чего это я? Картинки всплыли перед глазами. Такие неприличные, но будоражащие, что рука невольно потянулась к охлаждающему коктейлю. Что-то в жар бросило…
Помахав
— Дунь, а у тебя что? Когда родители приедут? Ты, кстати, не спросила у мамы про телефоны? Дороже там или дешевле?
— Такие же, — буркнула, но даже мое недовольство было каким-то робким.— Не приедут.
И еще отпила. Горько, но не так, как на душе.
— Как? Совсем? — девочки были повергнуты в шок.
— В этом году — нет. Работы много, — вздохнув произнесла, и поджала губы.
Обида колючими иголками выстрелила точно в сердце. Когда не вспоминаешь, и не больно вроде. Пожалуй, впервые я была настолько обижена. В остальном же привыкла, что у родителей такая работа. В конце концов, я их все равно люблю, и они у меня самые лучшие.
Девчонки поддерживающе улыбнулись.
— Не расстраивайся, Дунь. А, прикинь, разгадают они свою шкатулку. Так, дочь знаменитостей будешь! Мы еще автографы вымаливать будем! Только ты-то нос свой не задирай! — шутливо пригрозила Цветочек пальцем.
Устоять было невозможно и мы разразились хохотом.
— У кого автограф хотите взять? — Сонечка, которая явно хотела быть в курсе всего, уже стояла около нас с подносом и с любопытством на нас взирала.
— У мадамы нашей невинной! — ответила Фролова. — Молвит что постриг примет, ежели Белов ее не будет! Косы обрежет, косынку на голову натянет и в монастырь! Жизни ей нету без него! — на ходу сочиняла змеюка подколодная.
— Не говорила я такого!
Бабы уже заливались смехом, а я краснела.
— А чего тогда возмущалась, когда я тебя красила?
Надув губы, я фыркнула и вновь сделала глоток коктейля. А демоницы между тем продолжали подтрунивать. К счастью, разговоры перешли на сплетни. А затем на еще одну особу…
— Эта вобла крашеная — заноза в моей заднице!
Мои глаза взвились к потолку. Сейчас начнется… Фролова никогда не стеснялась в выражениях. Я и в мыслях порой не могла произнести то, что она озвучивала не задумываясь.
— Достала уже! Мало того, что вечно подбирает за мной! Так, она на Синицу позарилась!
Возмущению Фроловой не было предела. Гневно сверкая своими очами, она в сердцах кляла Катьку Алехину. Ох, и не любила она девицу, что постоянно у нее женихов уводила. Хотя, по мнению Фроловой, она, конечно же, ей самой завидовала и подбирала. Все, это было утрировано самомнением Ульки. На деле же, бабы друг друга ненавидели лютой ненавистью и пытались друг дружку во всем обскакать. Глупо, конечно, по моему мнению. Да и не была настолько плоха Алехина. Впрочем, как говорила Уля, у меня все хорошие…
— А недавно, — хлопнула в ярости по столу, — прихожу, значит, на съемку, а там эта лахудра стоит! Прощается и говорит: «Спасибо вам за съемку. Было приятно поработать!» —
Еще несколько глотков и стакан неожиданно стал пустым, а голова самую малость закружилась. Варька уже что-то рассказывала про свою соседку баб Марусю, но я ее слушала в пол уха. Решение встать было спонтанным, а девчонки от моего резкого подскока глаза вытаращили и замолчали.
— Ты чего это? — подозрительным тоном поинтересовалась Варька.
— Что-то голова закружилась. Я пойду проветрюсь, — указала головой на дамскую комнату. Смелость свалилась на голову. И откуда было не понятно…
— Может, с тобой?
— Не нужно. Все хорошо.
И даже когда я скрылась в толпе подозрительные и недоверчивые взгляды девчонок, казалось, прожигали мне спину.
Возможно, пойти одной не такая уж и здравая идея, учитывая, что в этом заведении легко можно было нарваться на неприятности, а с моей-то удачей и подавно. Однако, до туалета что тут… Рукой подать и на месте, думала я, до тех пор пока не оказалось в толпе окруженной людьми. Показалось вдруг, что я в ловушке. Оглянувшись по сторонам, я видела лишь мелькающие лица. Женщины в откровенных платьях, а рядом мужики, что не стеснялись лапать своих не шибко скромных спутниц. Поморщившись, сквозь толпу узрела барную стойку.
Туда-то мне и нужно, решила я, и стала с несвойственной мне настойчивостью прорываться через толпу.
— Девушка! — заверещала та самая дама, когда я ненароком наступила ей на ногу.
— Простите! — пропищала я.
Она громко фыркнула, тем самым выражая свое недовольство и вслед мне бросила:
— Нахалка! — возмущённо отозвалась она.
Барная стойка была большой, черной и лаковой, внизу с белой подсветкой. Вдоль стояли высокие стулья, а в самом конце одиноко сидел парень. Ну, это я определила по статной фигуре. Он сидел в тени, о чем-то переговаривался с барменом, что незатейливо натирал стаканы до блеска…
Он-то мне и нужен! Нет, не парень, чья загадочная фигура показалась мне смутно знакомой. Отнюдь! Бармен! Он наверняка должен ведать, где здесь уборная.
Да вот только когда я подошла, и уставилась на работника «Шафрана», язык прирос к небу. Стало несколько неловко интересоваться о столь щепетильных и пикантных вещах.
— Что-то подсказать, солнышко? — любезно поинтересовался он.
Замявшись, кивнула, между тем осматриваясь по сторонам. Может и не придется позориться… Всегда так неловко спрашивать о подобном, хоть памперсы с собой носи!
— Я слушаю, — и доброжелательно улыбаясь, поставил стакан и облокотился на барную стойку, нависая над моей стеснительный фигурокой.
— Эм, в общем…
— Жизнь тебя не учит, Бобр, — усмехнулся сбоку незнакомец с самым знакомым голосом.
Сперва грешным делом подумала, что кукушка-то тю-тю поехала, раз уже голос Белова мерещится, однако повернув голову лицезрела в метре от себя Германа. Он стоял, вальяжно облокотившись на барную стойку, лениво попивал что-то из стакана и крутил его в руке. На меня смотрел с усмешкой и неким негодованием.