Сердце пацана
Шрифт:
— Уже утро? — привстала она, поправила волосы и смущенно повела плечиком.
Мигом поднявшись, накинул на эти самые угловатые плечики куртку, надел свою и перелез через сидение.
— Да, — ответил ей, — ты можешь еще немного вздремнуть. Нам еще кое-куда нужно заехать.
— Не хочу, — сморщила носик.
— Тогда прыгай, — кивнул головой на сиденье рядом с собой.
Кряхтя, она перелезла, а я тем временем наслаждался незаменимым видом. Чертов мазохист! Сглотнув, поттер шею и отвернулся. С горем пополам усевшись, Дуня укуталась
Семь утра не самое время для визитов в гости, но это для нормальных людей, а для меня самое то. К этому времени Ржавый должен был намутить ключи от хаты. Помнится, за ним тянулся должок, вот пусть и отдает… Вчера клятвенно обещал сделать все по высшему разряду, вот сегодня и проверим.
Не прошло и получаса, как мы остановились напротив дома Ржавого. Оперативно скинул смс, оповещая о своем прибытии и вышел из машины. Пацан чуть меньше моего выбежал моментально, оглядываясь воровато по сторонам, а не засек ли его кто. Его-то можно понять. Папаня, прокурор города, на коротком поводке держал. Да только толку от этого мало было. Питал его наследник неземную слабость к азартным играм. Не раз у нас проигрывался чуть не до труханов, и те в горячке порывался снять.
До этого все отдавал, а нынче с появлением еще одной слабости, что переросла в нехилую зависимость, вынужден был отчитываться за каждую копейку перед прокурором. Хотя как по мне, раньше воспитывать нужно было.
— Герыч, здорово! — излишне эмоционально пожал руку и еще раз оглянулся.
— И тебе не хворать, — усмехнулся.
— Времени в обрез, — прошептал, достал из кармана ключи и протянул мне.
— Артиллерийская 16, восьмой этаж, квартира 67.
— Смотри, Ржавый, чтоб все путем было, — пригрозил, хоть и знал что не подведет этот малой.
— Конечно-конечно, — еще раз суетливо оглянулся. — Ладно, я побежал. Сейчас хватятся.
И правда. В следующую секунду послышался вой собак, а парня стали искать. Надо же, как все серьезно… Ржавого, как ветром сдуло. Только был тут, а уже стремглав ускакал. Ладно, хрен с ним. Главное, что ключи у меня.
Когда мы остановились у дома, Бобрич изумленно стала озираться по сторонам. Даже глаза протерла, не веря. Да уж! Это тебе не халупа Червя. Здесь домишко поэлитней будет. Высотка, правда без охраны. Не то чтобы я жаловался.
— Не кажется, мышь, — ухмыльнулся и открыл дверь.
Она только что-то пробурчала невразумительное, а затем засеменила следом за мной. И подъезд здесь был чистенький, не было местных алкашей и даже лифт работал.
— Белов, а где мы?
Ох, уж это женское любопытство. Не скажу же ей, что за долг отжал! Как самый настоящий бандюган. Она, поди, сбежит сверкая пятками.
Поэтому, пораскинув мозгами, скупо выдал:
— Друг дал хату погонять.
— Также как и машину?
В ее голосе слышалось отчетливое сомнение. Захотелось покаяться, отпустить душу, так сказать, рассказать
Нет. Не буду. Не нужно ей этого.
— Ну, бабы же меняются шмотками, — выйдя из лифта, невозмутимо бросил, — ну, а у мужиков аппетит похлеще будет. Не боись, мышь, — ущипнул за бок и притянул к себе, — все путем.
Она лишь покачала головой, обреченно вздохнула и изрекла:
— Вот, он, оказывается, какой край света.
Из меня вырвался смешок. Надо же, запомнила.
Открыв дверь, мы попали в светлую прихожую с длинным зеркальным шкафом. Квартира явно необжитая. Похоже, прокурорский сынок здесь нечасто бывал.
Раздевшись, мы прошли в комнату и попали в просторную кухню-студию в салатово-белых тонах. Прокурор наверное на премиях заработал на квартирку-то! Дунька, как заведенная, вертела головой, даже не пытаясь скрыть интереса, а я смотрел на нее. Кажется, ей понравилось. По крайне мере она не заявила, что я привел ее в притон. И только когда она повернула голову и одарила меня ласковой улыбкой, я выдохнул, сам не осознавая, что до этого ждал ее реакции. Наверное, я бы и дальше стоял как дебил и пялился на нее, если бы её живот не заурчал. Кажется, кто-то был голоден.
— Сейчас закажу поесть, — моментально среагировал, достал телефон, заказал пиццу, предварительно заботливо поинтересовавшись что предпочитает мышь, но она только пожала плечами, мол, не прихотлива.
Ела она и правда, как мышка. Крайне мало. Но я заставлял, и не пал под её умоляющими глазками, только буркнул сердито:
— Не будешь есть, сам запихну.
Угроза сработала, и мышь смела все подчистую. И хорошо… Вон, уже сколько времени терзала себя. Похудела, ключицы стали выпирать, скулы острее. А мне по душе были румяные щечки.
Позже перебрались на диван, распластавшись на нем как два ленивца. Сытые, но уставшие. По телевизору шла какая-то муть.
Опять чертовы экстрасенсы! И когда это адово творение закроют?! Это же просто взрыв мозга! Ходят пришибленные, руками в воздухе машут и бьются в припадках. Если и была нечисть, то это не призраки, а эти придурастые. Вот, по кому оскар заливается слезами!
Даже Бобрич закатила глаза, когда «потомственная ведьма» начала страшно закатывать глаза и дергаться.
— Герман, — позвала меня Дуня.
— М-м-м? — оторвался от телека.
— Бабушка не поверит, если скажу ей, что третий день у Ульки ночую, — обеспокоенно произнесла.
Кивнул, соглашаясь с ней.
— Скажи, что со мной, — невозмутимо изрек.
Ее глазенки вылетели из орбит. Покраснев, она стала что-то невнятно бормотать, мол это как так? Нельзя!
— Дунь, тебе двадцать лет, — начал я, — сама посуди. Не будешь же ты вечно говорить, что у подружки. Когда-то, — сжал зубы, но заставил себя сказать, — будешь с парнем. Это нормально в твоем возврате. Многие уже живут вместе. Если уж оправдывается перед кем, так это только перед своим мужчиной.