Сердце падшего короля
Шрифт:
Взгляд снова прошелся по украшениям, аккуратные лавочки и белую дорожку, метнулся к дому, осматривая окна и небольшие – снова белые – балкончики. В одном из окон мелькнула фигура в белом. Кажется, этот цвет скоро станет ненавистным. Я прищурился, прикрылся ладонью от солнца и затянулся. В костюме становилось невыносимо жарко. Или это из-за того, что в чертовом окне я разобрал очертания Лолы?
Она просто смотрела вниз, сцепив руки на животе. Я надеялся, что она не смотрела на меня. Видеть невесту в платье до свадьбы – дурная примета, да? Кажется, все плохие приметы уже давно сбылись.
Я никогда не был тем, кто принуждает к чему-то девушек. Обычно
Брак с чертовой стервой только все усложнял, но выгода все равно превыше всего. Мне плевать, что она думает и чувствует, пока это приносит мне и моей семье пользу. Ей придется смириться.
Я выкинул сигарету на землю, сунул руки в карманы брюк и наступил на дымящийся кончик. Это то, что я собирался сделать с ее чувствами. И с ней, если она надумает мешать.
Я вернулся в дом под спасительную прохладу. София вышла из гостиной, придирчиво оглядывая меня с головы до ног. Странно видеть ее такой тихой и спокойной, без внезапных приступов паники, без страха в глазах и без желания постоянно оглядываться. Кажется, исчезновение отца пошло ей на пользу. С лица даже сошли синяки, и она перестала скрывать их за толстым слоем макияжа.
– Выглядишь уставшим, – вдруг заметила мама, пригладив пиджак на моих плечах.
– Так и есть, – выдохнул я, позволяя поправить галстук и воротник рубашки. Давно она не делала ничего подобного. Примерно все прошлые десять лет. Кажется, ее внимание для нас закончилось, когда отец взял меня, Адама и Томаса под свое крыло, начав обучать семейному делу. Не только управлению незаконным бизнесом, а еще ювелирным тонкостям. Так что к пятнадцати годам я уже умел мастерить золотые кольца, ожерелья и браслеты без помощи и подсказок отца. С его приходом, мамино внимание кончилось, точнее, переметнулось к бутылке вина по вечерам и бесконечному шопингу с другими женами без мозгов. Я не мог поверить в то, что некогда умная и красивая женщина, как она, превратилась в безмозглый и бесхребетный талисман, который отец доставал на важные мероприятия. И я знал, что для Лолы уготована та же участь. Она лишь конфета в красивой обертке, которую я иногда буду доставать из шкафчика. Наверное, если бы не наши отцы, однажды она бы вышла замуж по любви и стала бы работать по профессии.
– Скоро все закончится, – проговорила женщина, оценивая результат своей заботы.
– Но жена у меня все равно останется.
– Такова твоя доля, Лукас. От судьбы и смерти не убежишь, так что постарайся сделать вашу совместную жизнь хоть немного проще.
– Она ненавидит меня.
– Когда-то я тоже ненавидела твоего отца.
И ненавидишь до сих пор…
Конечно, вслух я этого не сказал.
– Любовь она приходит постепенно, со временем, с узнаванием друг друга.
– Я и не думаю о любви, мама, – осадил я, даже не пытаясь думать о чем-то похожем с Лолой. Я знал, что не создан для любви. Не умел любить и не думал, что кто-то может полюбить меня. И я совсем не привык обманываться ложными надеждами. – Не думаю, что тебе стоит об этом переживать, – мои пальцы перехватили тонкие запястья, что снова потянулись к пиджаку. София взглянула на меня снизу-вверх, улыбнулась одним уголком губ и кивнула. – От судьбы ведь
К пяти начали съезжаться гости, дом наполнялся неразборчивым гулом, смешанным с музыкой, шепотом персонала и льющимся шампанским. Я обходил всех присутствующих, мама встречала прибывающих, а Адам и Томас играли роль идеальных сыновей и братьев, будто это не отрепетированный годами сценарий.
Семейные торжества, приемы, на которые нас приглашали, всегда вызывали у меня смех. Как и сегодня. Только смеяться хотелось громче привычного.
Лола так ни разу и не вышла из комнаты, я подозревал, что девушка явится только к самой церемонии. И, в принципе, я понимал ее. Если бы не обязанности, то поступил бы точно также. Жаль будет ее расстраивать, но после свадьбы она не сможет прятаться.
К шести все двинулись на задний двор, рассаживаясь по лавочкам. Я занял место у арки, как чертов придурок, сложив руки перед собой, оглядывал присутствующих и думал, зачем мне все это нужно. Конечно, это риторический вопрос, потому что я много раз думал об этом.
Музыка заиграла громче, я прищурился, пытаясь спастись от яркого солнца, заходящего за горизонт. Все до боли напоминало кошмар, которые раньше часто навещали меня по ночам. Но я все никак не мог проснуться и просто смотрел на то, как Лола, под руку с отцом, медленно выходит из стеклянных дверей, маленькими шагами идет по белоснежной дорожке прямиком ко мне.
Наверное, я должен восхищаться ее красотой, наблюдать с замиранием сердца за ее приближением и чувствовать себя самым счастливым человеком в мире, но я желал только быстрее со всем покончить. Конечно, я бы соврал, если бы сказал, что она уродлива. Обтягивающее кружевное платье подчеркивало все, что только могло, прозрачная фата закрывала лицо и светлые волосы, она даже ни разу не споткнулась на своих высоченных каблуках – Лола умела подать себя, знала, как подчеркнуть одеждой то, что дано от природы. Может быть, если бы она не была такой стервой, то у нас могло бы что-то получиться. Не брак по любви, конечно, но взаимовыгодный союз.
Мистер Хименес отпустил дочь, я обхватил ледяные ладони Лолы, она опустила голову вниз, стараясь даже не смотреть на меня. Интересно, о чем сейчас думала? Хотела ли исчезнуть, испариться, перебить всех к чертовой матери? Я бы хотел, вот только не мог. Это ведь то же самое, что покончить жизнь самоубийством – от этих людей зависело все.
Священник заговорил, слова монотонно слетали с обветренных губ, отмеряя неизбежный конец. Лола легко дрожала, и я был уверен, что она недавно плакала и проклинала свою жизнь и отца. Разве об этом мечтают молодые девушки – выйти замуж за монстра? Лола всегда считала меня таким, вряд ли что-то изменилось за эти несколько дней.
Мужчина замолчал, ожидая от нас ответа. Я глянул на Лолу, едва сдержался, чтобы не повернуть голову к гостям.
– Готов ли ты, Лукас Санчес, взять в жены Лолу Хименес, оберегать ее и любить, делить с ней радости и горести до момента, пока смерть не примет вас единым целым в свои объятия? – конечно, я не готов, и, конечно, это риторический вопрос, чтобы соблюсти формальности.
– Да, – оказалось тише, чем я задумывал, но решимости это не изменило.
– Готова ли ты, Лола Хименес, взять в мужья Лукаса Санчеса, оберегать его и любить, делить с ним радости и горести до момента, пока смерть не примет вас единым целым в свои объятия? – девушка вздрогнула, подняла голову и резко кивнула, будто боялась передумать.