Сердце потерянное в горах
Шрифт:
В эпицентре взрыва теперь только Коралловый лес. Слухи об этом месте настолько жуткие, что я молюсь, чтобы мне никогда не пришлось оказаться там.
Канцерогенное облако двигалось по городам и странам. В начале никто не говорил об опасности. Люди просто вдыхали зараженные частички, не зная, что это определяет судьбу всего человечества.
Нет, они не превратились в зомби. Не стали кровожадными убийцами. Некоторые из них умерли спустя неделю. Месяц. Год. Можно сказать, что им повезло. Мы потеряли леса, птиц и животных.
Тогда-то и стали открываться специальные места для карантина. Беременных женщин сразу же направляли туда, пока они не рожали на свет детей. Измененных легко отличить от других: кипенно-белая, почти прозрачная кожа и серебристые волосы.
Как только метка обнаруживалась, маму с новорожденным отводили на суд, который осуждал их на жизнь в зоне изоляции.
Больше они никогда не возвращались домой.
Тех, у кого был иммунитет, так называемая, «золотая кровь», отправляли в Небеса – город под огромным стеклянным куполом.
Кто бы мог подумать, что отсутствие резуса не позволит мутагену внедриться в потомка.
Остальных измененных, определили за кордон. Со временем купол обнесли стеной высотой с четырехэтажный дом.
Вся власть перешла к перворожденным, основавшим корпорацию «Возрождение». Впоследствии были созданы еще две: аристократы, их прямые потомки и совершенные во главе с сенатором.
Они построили своё «идеальное общество», где нет место таким, как я.
Нам оставили окраины и дома, что стояли здесь еще до катастрофы. Экосистема каждой зоны трещит по швам. До сих пор идут ядовитые дожди. Оставшиеся в живых растения и животные вымирают. Если совершенные закроют шахту, то забьют последний гвоздь в наш гроб.
Обратная дорога занимает у меня больше времени, чем следует. Из-за быстрого шага, Самара задыхается и я вынуждена замедлиться. По периметру карантинной зоны начинают включать фонари.
– Смена караула, - чертыхаюсь я, – На полчаса раньше.
Мы обе знаем, в это время стражники особенно свирепы.
– Не отставай, - Самара бросается бежать, серебристые волосы за ее спиной развиваются, напоминая след падающей звезды.
Я нагоняю сестру и хватаю за руку. Она смотрит на меня и улыбается. Такой счастливой улыбки я у неё давно не видела. Добежав до дома, я проворно отворяю замки и мы прячемся в доме в тот самый момент, как загорается последний прожектор.
– Это было круто… - Самару скручивает приступ кашля, она достает из кармана платья платок, и прижимает его ко рту.
Мое сердце обрывается. Я боюсь, что однажды, сестра просто задохнется. Наверное, мне нужно немного ослабить контроль. Дать ей…
Дышать.
– Обещаю подумать о твоем желании работать, - я помогаю ей дойти до кровати, - И... – помедлив, я все-таки продолжаю, - Мы можем возобновить тренировки.
Из-за
– Правда?
– сестра сжимает мою кисть своими длинными пальцами.
– Как только тебе станет лучше.
– А Данте придёт?
При звуке его имени по позвоночнику бегут мурашки.
– Посмотрим.
– Почему ты с ним ни помиришься?
– Я с ним не ругалась, - меньше всего на свете я хочу обсуждать свои запутанные отношения с младшей сестрой.
– Он мне нравится, - Самара разжимает пальцы и обессилено откидывается на подушку, - Можно я уберусь утром?
– Конечно.
Ее дыхание выравнивается и я устраиваюсь рядом с ней на стуле. До утра еще далеко и у меня есть время подумать, как проникнуть к совершенным и достать лекарство.
Иногда приходится делать то, что не хочется, чтобы ничего плохого не случилось.
Я смотрю на спящее лицо Самары и у меня зреет план.
[1] Штрек (от нем. Strecke — маршрут) — горная выработка, не имеющая непосредственного выхода на земную поверхность.
Глава 2
Макс
В беспилотнике работает климат-контроль, но мне все равно становится жарко и я расстегиваю пальто. Тихая музыка начинает действовать на нервы, но я не хочу просить убавить звук, иначе придется разговаривать с Клаусом. Я рассеянно смотрю в окно, откинувшись на кожаное сидение.
Купол Небес разделен на три сектора, которые объединяют торговые, жилые, коммерческие и гражданские кварталы. В деловом секторе находится резиденция правительства, включая корпорацию «Возрождение» и Национальный архив. В секторе Наследия восстановлены традиционные дома с внутренними двориками, где живут перворожденные и семьи консулов из других стран. Последний отдан под развлечения. В двенадцати башнях размещаются рынки, магазины, гостиницы, бордели, клубы, кафе и рестораны.
У меня урчит в животе. Я проголодался, но знаю, Клаус не будет тратить время на перекусы. Даже если я скажу, что умираю с голода. Он магистрат отца, но почему-то всегда сопровождает меня. С самого раннего детства, он выполняет его приказы и передает мне.
Что надеть. Куда поступить. И что говорить.
Сейчас Клаус сидит напротив меня и что-то записывает в своем ежедневнике. Он не пользуется электронными девайсами, но это не распространяется на его навороченный телефон, нашпигованный самыми модными приложениями.
В кармане моих брюк пищит мобильник, отвлекая меня от дороги. Клаус недовольно смотрит на меня из-под тонкой металлической оправы своих очков, которые носит исключительно для имиджа. Я не обращаю на него внимания, молча открываю сообщение: