Сердце рыцаря
Шрифт:
Досада Кенмаркока испарилась: ведь девушка была такой юной – немногим старше его собственной дочери. Исчезновения Тиарнана были странными, и объяснял он их неубедительно – любая жена стала бы тревожиться. Он уронил яблоко и подошел к ней, чтобы похлопать по плечу.
– Выбросьте это из вашей хорошенькой головки! – сказал он ей. – С тех пор как он вас встретил, он не смотрел ни на одну женщину! Иначе зачем бы ему было на вас жениться? Не позволяйте никому вас тревожить. В Таленсаке никто не знает, куда он уходит, но у нас нет причин думать, что он не охотится. И за последние два месяца он уходил в лес реже, чем за все то время, как я его знаю. Что до меня, то я считаю, что охота – это
– Как это – никто не знает, куда он уходит? – недоуменно переспросила Элин. – Я тебе не верю. Уж тебе-то он должен говорить.
– Не говорит, – еще более неохотно признался Кенмаркок. – А я спрашивал. Один раз я попытался добиться, куда он собирается: тогда мог появиться вопрос, по которому мне понадобилось бы с ним посоветоваться. Наверное, я позволил себе вольность – он развернулся, дал мне пощечину и сказал, что не допустит, чтобы его собственные слуги задавали ему вопросы. Нет смысла расспрашивать – он не станет отвечать.
Элин изумленно воззрилась на него. Она была уверена, что ее обманывают, что все знают, куда исчезает Тиарнан – все, кроме нее. Однако Кенмаркок явно говорил правду. Таленсак уже много лет живет с тайной, а за многозначительными взглядами стояли только догадки.
– Вам не нужно тревожиться, моя госпожа, – добавил Кенмаркок с неубедительной жизнерадостностью. – Я уверен, что он просто высматривает дичь. А что до того, чтобы ее приносить, – ведь это было бы браконьерство! Он проходит многие мили, и не только по своим землям: бывало, он скажет, что видел у Карэкса такого-то кабана, а у Редона – такого-то оленя. Вы ведь и сами знаете, что те, кто собирается поохотиться, с ним советуются. Он не знал бы столько о разных зверях, если бы проводил время с какой-нибудь женщиной, так? Не обращайте внимания на глупые рассказы, которые ходят по деревне.
– Какие глупые рассказы? – испугалась Элин. Кенмаркок замялся, но потом решился и заявил:
– Ну наверное, лучше вам будет услышать это от меня, чем от кого-то, кто верит в такие глупости. Кое-кто в деревне говорит, будто он уходит в полые холмы и там встречается с повелительницей колодца или стоячего камня. Вы же знаете крестьян: они так любят сказки о чудесах!
Элин со сжавшимся сердцем вспомнила, какое выражение было в глазах Тиарнана вечером накануне его ухода на охоту. Это был дикий, волшебный взгляд – взгляд околдованного. Она, безусловно, верила в существование прекрасного народа. Он был такой же частью их земли, как и сам лес. Большинство бретонских крестьян могли утверждать, что слышали их музыку, и в каждой деревне была история о встрече с ними, которая произошла на памяти ныне живущих.
Той ночью Элин легла в постель рано и лежала без сна. Луна, недавно миновавшая полнолуние, светила сквозь решетку плетеной ставни. В саду стрекотали кузнечики, ночной воздух был напоен ароматом роз. Это было так похоже на Компер – но это был не Компер, и внезапно Элин отчаянно захотелось оказаться дома, где все было просто и знакомо и где она знала, что думать о людях. У человека, за которого она вышла замуж, оказалась тайна, и любая попытка ее узнать наталкивалась на молчание и гнев.
Она не могла поверить, будто он просто охотится. Если бы это было действительно так, зачем таиться от Кенмарко-ка? Почему не брать собаку? Нет. Либо Ален прав и у него есть где-то любовница, либо его опутало что-то более страшное, что-то птицеголосое и нечеловеческое. Ей вспомнились истории о прекрасном народе, который жил в сумеречной стране внутри полых холмов. Одна девушка когда-то
Когда Тиарнан вернулся – опять почти в полночь, – она все еще не спала. Она неподвижно лежала и слушала, как он тихо вошел в комнату. Минуту он стоял у кровати, глядя на нее, а потом сел и начал раздеваться. Сняв всю одежду, он залез к ней под одеяло. Его тело было еще холодным от ночного воздуха, и от него пахло деревьями. Он поцеловал ее в щеку и погладил по голове – так осторожно, что она поняла: он думает, будто она спит, и не хочет ее будить. И из-за этой нежности она снова заплакала.
– Элин! – сказал он удивленно. – Ты не спишь?
– Да! – ответила она, шмыгая носом.
Тиарнан вернулся из леса с ощущением чистоты, легкости и приятной усталости. Он прошел через спящую деревню с чувством глубочайшего умиротворения: он возвращался домой, не просто в место, которое он любил, но и к прекрасной молодой жене. Когда он добрался до дома и обнаружил его спящим, без бледной несчастной девицы, ожидающей его на лестнице, его радость еще усилилась. Элин начала привыкать к его отлучкам: скоро она будет принимать их так же спокойно, как и все остальные. Когда он вошел в спальню и увидел ее в лунном свете, то что-то в его душе растворилось, словно облака после дождя. У него было все, о чем только может мечтать мужчина: тени, из которых он только что ушел, и это дивное существо, лежащее перед ним. Секунду он не мог пошевелиться от переполнявшей его радости.
А теперь оказалось, что она не спит – и по-прежнему несчастна. Он обнял ее и поцеловал, ощущая солоноватый вкус слез.
– Что случилось, сердце мое? – нежно спросил он. – Неужели ты все еще тревожишься из-за Эона из Монконтура?
– Я хочу кое о чем тебя спросить, – сказала она. – Но они говорят мне, что в этом нет смысла, что ты не станешь отвечать и только рассердишься. И я не смею спрашивать.
– Моя любимая! Я никогда не стану на тебя сердиться. Ты не можешь попросить меня о чем-то, что я отказался бы дать. Спрашивай.
Она обвила его руками. Под ее ладонями мышцы на его спине и плечах были гладкими, а когда она прикоснулась к его волосам, то ощутила на затылке завиток – хохолок, который никогда не удавалось пригладить. Он был настоящим, надежным – и таким же любящим, как в первую ночь их брака. Ей нечего было бояться. Он любит ее и откроет ей свою тайну, а потом они оба посмеются над ее глупыми страхами.
– Тиарнан! – Она вздохнула, успокаиваясь. – Скажи мне, где ты был последние три дня?
Он мгновенно застыл. Ему следовало предвидеть, что Элин спросит его об этом, и не давать таких всеобъемлющих обещаний.
– Я был в лесу, на охоте, – ответил он, надеясь, что этого будет достаточно.
Повторение той же пустой фразы, которую она слышала от всех остальных, стало горьким разочарованием: ведь она надеялась, что он сделает все простым и понятным! Она отвернулась от него, свернулась калачиком и расплакалась.
– Элин! – беспомощно запротестовал он. – Не плачь! У тебя нет причин плакать.
– Но ты не говоришь мне правды! – прорыдала она. – Ален де Фужер сказал, что ты ходишь на свидание к женщине!