Сердце серебристого оленя
Шрифт:
Это происходит в день рождения Эмилии, еще одной фигуристки из нашего тренерского штаба. Она была первой, кто за меня заступился, когда я оказался в непростой ситуации. Я считал, что согласился снова прийти в бар «Наши черничные ночи» из уважения и чувства благодарности к Эми, но, вероятно, мне хотелось еще раз увидеться с Полли.
Пока Эмилия стоит на небольшой сцене и произносит долгую речь, обращаясь ко всем близким, я судорожно ищу ее взглядом. Мимо проходит официантка, с которой я танцевал на костюмированной вечеринке, проходившей
– Не думал, что опущусь до чего-то подобного, – признался я Инге, когда мы уходили с костюмированной вечеринки.
– Ты о танце с официанткой? – быстро догадалась она.
– Да.
– Хотел позлить Полли?
– Не знаю.
– Ты всегда все знаешь, просто не решаешься озвучить.
– Эта девушка дала мне свой номер.
– Надеюсь, ты ей позвонишь, потому что с Полли тебе явно ничего не светит. Я никогда не видела ее такой расстроенной, как после вашего разговора. Расскажешь, что между вами произошло?
– Ничего такого. Я уехал, она осталась. Вот и все.
Конечно, это было не все. Наша с Полли история не могла уместиться в одно предложение. Я не говорил о ней с тех пор, как переехал, и никто из моего здешнего окружения ничего о ней не знал.
И вот она протягивает мне микрофон, чтобы я мог ответить Эмилии, поблагодарившей меня за дружбу и новые соревновательные программы. Непроизвольно дернув головой, я принимаю микрофон из рук Полли и быстро отвечаю фигуристке:
– Спасибо, Эми. Ты сегодня необычайно щедра на комплименты.
Она говорит мне что-то еще, но я уже ничего не слышу – мое внимание приковано к продолжающей стоять рядом Полли. Она смотрит на сцену и улыбается, и мне вдруг кажется, что я совсем ее не знаю. Из чего состоит ее жизнь, с кем она дружит, с кем делит постель?
– Ты должен вернуть Феликсу его обувь, – неожиданно говорит она мне. – А носки можешь оставить себе, у него их все равно целый ящик.
– Извини, совсем про это забыл. Я занесу ее завтра.
– Отлично, – кивает Полли.
– Я ничего не имею против твоей работы, – объясняю я свою недавнюю реакцию. –Инга рассказала мне о том, как много ты делаешь для этого бара.
– Этот бар – мой дом. А работающие здесь люди – моя семья. И я не хочу, чтобы ты относился к нам со снисхождением.
– Я и не отношусь, – возражаю я. – Мне здесь правда нравится. Инга сказала, вы много трудились, чтобы сделать это место таким.
– Так и есть. Значит, вы с Ингой встречались? – интересуется она, скрестив руки на груди.
– Какое-то время, – подтверждаю я. – Сейчас мы хорошие друзья.
– Прямо как мы когда-то.
– Полли…
– Мне нужно работать. Наслаждайся праздником, Лука.
Удивительно. Я нашел в себе смелость уехать и стать чемпионом, но сейчас не нахожу слов для той, кто подарила мне нечто большее, чем золотые медали.
Ко
– Ух ты! – восклицает девушка, когда я опустошаю все рюмки, что стояли у нее на подносе. – Может, принести чего-то покрепче?
У нее карие глаза, густо подведенные ярко-розовым карандашом – в тон ее кожаной мини-юбки. Я опускаю взгляд на ее загорелые ноги и сдаюсь.
– Виски. И можно еще раз твой номер?
Воспоминания Полли. 2014 год
Снежная сказка осталась позади, где-то там на берегу замерзшего моря, и мы снова вернулись в реальность. Лука – к тренировкам, я – к нескончаемым разговорам с мамой о моем будущем.
– Тебе стоит учиться усерднее, – настаивала мама, стоило мне оказаться в пределах ее видимости. – Ты совсем не стараешься, будто тебе нравится сценарий, по которому развивается твоя жизнь. Хочешь до конца своих дней просидеть в этом городе, где скоро станет нечем дышать?
Я перевела взгляд на окно. Небо заволокло плотной темной дымкой – накануне снова объявили режим «Черное небо». Прежде меня не смущали ни сильный смог, ни запах гари, въедающийся в кожу, но наша северная поездка что-то переменила. Я вспомнила о кристально чистом воздухе и об огромной льдине, похожей на маленький арктический остров.
– Ау, Полли! Ты меня слушаешь? – недовольно вопрошала мама, пока я продолжала грезить о северном сиянии и Луке, взмывающем в воздух.
И хотя мы разделили одно на двоих северное путешествие, оно не смогло переплести наши судьбы. Чем выше он поднимался и чем особеннее становился, тем зауряднее и скучнее выглядела моя жизнь.
– В следующем году у меня будет возможность потренироваться у именитого тренера, – признался Лука незадолго до моего шестнадцатилетия. – Но для этого придется поехать в столицу.
– Так далеко, – тихо вздохнула я. – Это надолго?
– Пока не знаю. Обычно такая стажировка длится пару недель, но иногда… все идет не по плану.
– Что это значит? Ты можешь задержаться на месяц или два?
– Если все пройдет хорошо, я могу остаться там насовсем.
– Как это? Ты уедешь и не вернешься? Я тебя больше не увижу?
– Эй, я же еще никуда не уехал, – напомнил Лука, но это не могло изменить зародившегося в сердце чувства скорой разлуки.
Я размышляла о том, будет ли его переезд считаться потерей, и вправе ли я говорить, что лишилась друга, если он продолжит жить в трех тысячах километров от меня.
– Не расстраивайся раньше времени, – велела мне мама, когда я за ужином пересказала ей разговор с Лукой. – Думаешь, его там прям ждут с распростертыми объятиями? Съездит, посмотрит город и вернется к тебе под бок.