Сердце сержанта
Шрифт:
«Танцы — не косьба, тут можно отличиться», — раздумывал припарадившийся Клычков, идя в клуб.
Была суббота, клуб до отказа наполнила молодежь. Пожилые колхозники, интересовавшиеся лекцией, разместились в передних рядах. С боковой скамьи, где сидел лейтенант, окруженный парнями, слышались взрывы смеха.
Тоненькая большеглазая девушка, выйдя на сцену, строго взглянула в сторону нарушителей тишины. Офицер встретился с ней глазами и вполголоса спросил у аккордеониста, кто эта «пигалица». Тот так и залился. Ну и чудак этот летчик, придумал, как назвать райкомовского лектора!
— Товарищи,
— Отставить смешки! — скомандовал сам себе веселый лейтенант.
В зале стало тише.
— Наверное, не все присутствующие регулярно читают нашу областную комсомольскую газету, поэтому прослушайте содержание фельетона, опубликованного в ней на днях. — И девушка рассказала собравшимся историю некоей новоявленной «святой Ксении». Окрестные богомолки были весьма смущены, когда дружинники-комсомольцы раскрыли, что под видом «непорочной девы» выступает переодевавшийся в женскую одежду пожилой пропойца и лодырь.
От этой истории, рассмешившей слушателей, докладчица перешла к потерям при уборке хлеба из-за одних «престольных» праздников.
Клычков, поначалу скептически отнесшийся к лектору, залюбовался девушкой. Подумать только, какие активистки выросли в его районе!
После лекции парни попроворней вместе с заведующей клубом, полной высокой дивчиной, начали сдвигать скамейки к стенам. Лейтенант дождался, когда лектор райкома осталась одна.
— Примите мою персональную благодарность за хорошую, даже замечательную лекцию.
— Ну что вы! — Она смутилась. — Я так волновалась... Тема очень трудная... И вас боялась!
Последнее неожиданное признание словно приблизило девушку к нему. Они разговорились о том, о сем... Она собиралась сразу после лекции возвращаться домой в Батово (туда шла колхозная полуторка за запчастями), но подошедшие комсомольцы уговаривали ее остаться, а глаза Бориса смотрели так умоляюще...
Таня Павлова — так звали райкомовского лектора — протанцевала со своим новым знакомым весь вечер. Колхозные танцоры осудили манеру лейтенанта танцевать, держась прямо, не сгибая спины. А может, им просто было обидно, что лучшая девушка района танцует с заезжим офицером? Наконец Таня собралась в обратный путь.
— Вы пойдете в город так поздно? — удивился Клычков. — И одна?
Девушка насмешливо смотрела на него.
— А я нередко возвращаюсь из района за полночь. Это зимой страшно, когда волки к шоссе выходят.
Офицер попросил разрешения проводить ее. Выбитая ногами тропка белела при луне. По дороге девушка рассказывала о своей жизни, о матери-учительнице, о друзьях из районного Дома культуры — Таня Павлова руководила там самодеятельностью.
— Вы поете, Таня?
— Да. Я люблю петь. — И, не дожидаясь его просьбы, запела «Сормовскую лирическую». Голос у нее был несильный, но душевный. Борису нравилось, как она поет, как держит себя.
Жаль, что до города было всего девять километров — они так быстро кончились. Вот и ее домик на окраине, залитый лунным молоком.
— Боря, я схожу успокою маму. Тогда мы сможем посидеть немножко на крыльце. Хотите?
Хотел
Молодые люди проговорили до тех пор, пока небо на востоке не посветлело.
С того вечера Борис зачастил в районный центр. Ему нравилось сидеть где-нибудь в заднем ряду просторного зала Дома культуры, тайком пуская дым в окно, и слушать, как уверенно распоряжается на сцене Таня Павлова. Даже заносчивый, с буйной шевелюрой и модно подстриженными височками исполнитель роли героя-любовника (позже Борис встретил его в исполкомовской парикмахерской, где районный Фигаро брил какого-то командировочного) слушался девушку беспрекословно.
От внимания парикмахера не ушло, кому улыбается руководительница драмкружка. На одной из репетиций он категорически потребовал, чтобы помещение было «очищено от посторонних», иначе он не может сосредоточиться. И Борису пришлось курить уже на лавочке у входа в Дом культуры, слушая Танин голос через открытые окна.
Лейтенанту понравилась мать девушки, преподавательница литературы Вера Евстигнеевна, души не чаявшая в дочери. Рассказывая Борису о школьных годах Тани, она припомнила однажды, как та, получив пятерку за сочинение, вбежала в дом с криком: «О, счастье битвы!». Влюбленный офицер стал после этого звать девушку «Счастье битвы».
Вера Евстигнеевна с вниманием присматривалась к молодому человеку. Парень, кажется, не плохой и в Танюшку влюблен, это видно. Но почему в сердце матери нет веры в него?.. Не потому ли, что легковат он как-то, слишком наряден, что ли, в своей форме с иголочки, с неизменным хлыстиком в руках и фотоаппаратом через плечо... А может быть, внешний вид обманчив?
За день до концерта самодеятельности в село, где жил Борис, приехала на райкомовском «газике» взволнованная Таня. Она разыскала дом Клычковых. Лейтенант, поставив ногу на табуретку, наводил последний глянец на сапог — он как раз собирался к Тане.
— Я за тобой, Боря, выручай, вечер срывается! Наш главный герой-любовник забастовал, а я не хочу идти к нему на поклон. Мог бы ты сыграть помещика Смирнова в чеховском «Медведе»?
— «Двенадцать женщин я бросил, девять бросили меня», — зарокотал лейтенант, вспомнив манеру парикмахера. Сколько раз он слышал эту фразу, поджидая Таню у Дома культуры!
— Замечательно! И текст учить не надо!
Девушка усадила его в «газик», и уже по дороге, к удовольствию шофера, молодые люди приступили к репетиции. В этот вечер они задержались в Доме культуры допоздна. Борис никогда не играл на сцене, но дело вроде шло на лад.
Чувство это оказалось обманчивым. Перед началом спектакля лейтенант так разволновался, что пистолет, который он поднимал, повторяя за кулисами текст роли, ходуном ходил в его руках. А когда, выйдя на сцену, он увидел в первом ряду парикмахера, скрестившего руки на груди и с мефистофельской усмешкой глядевшего ему прямо в глаза, дебютант начисто забыл текст роли.
С грехом пополам он все же довел дело до конца. Впрочем, никто в публике, кроме разве парикмахера, назубок знавшего водевиль, не заметил тех накладок, которые он допустил. Зрители долго вызывали Клычкова и Таню, исполнявшую роль вдовы Поповой.