"Сердце Шивы"
Шрифт:
– Сати? Что это означает?
– Во время обряда похорон вдова взойдёт на костёр вместе с телом мужа.
Анна замерла в ужасе:
– Но… это же… Зверство какое!
– Миссис Штольман, не торопитесь осуждать. Я уже говорил вам, что в этой стране всё не то, чем кажется на первый взгляд. Вы ничего не знаете о Сати Дакшаяни?
Разумеется, она ничего не знала. Профессор настоял, чтобы они отъехали в тень деревьев подальше от погребальной процессии, и начал свой рассказ:
– Юная красавица Сати была дочерью Дакши. Любой из богов был бы рад взять её в
– Сваямвару?
– Это обычай, при котором невеста сама выбирает себе жениха. Дакша пригласил всех. Кроме бога Шивы.
– А почему?
– Шива был не тем женихом, которого отец желал для красавицы-дочери. Грязный бродяга, проводящий время в сомнительном окружении и предосудительных занятиях. Его всё время видели в местах кремации и на кладбищах.
Что-то вдруг больно кольнуло внутри.
– Или в мертвецкой доктора Милца, - пробормотала Анна.
– Что вы сказали?
– Не обращайте внимания, это я о своём. Так что красавица Сати?
– А Сати любила только Шиву. И никто другой ей не был нужен. Увидев, что его нет среди гостей, она взмолилась ему, прося появиться, и бросила вверх свадебную гирлянду.
– И что?
– с нетерпением спросила Анна.
– Шива явился. Он поймал гирлянду, и Дакша вынужден был отдать дочь ему. Но это лишь положило начало вражде. Однажды, совершая жертвоприношение, Дакша снова пригласил всех богов, кроме Шивы. Сати явилась сама и спросила, за что подвергли бесчестию её мужа. На это Дакша ответил, что Шива не достоин быть среди богов. Тогда защищая честь своего мужа, Сати сама кинулась в костёр, принося себя в жертву.
Анна замерла от ужаса:
– Ох! И она умерла? А Шива?
– Шива в ярости явился в дом Дакши, убив всех присутствующих. Потом выхватил из огня обугленное тело любимой и, держа её на руках, стал в безумии танцевать танец смерти. И земля содрогнулась от этого танца.
Анна содрогнулась тоже.
– Увидев, что горе Шивы угрожает миру, Вишну рассек тело Сати на части, и оно упало на землю. Перестав ощущать тяжесть тела в своих руках, Шива остановился.
– А дальше? Что стало с ним дальше?
– судьба Шивы вызывала беспокойство.
– В своём горе Шива стал отшельником и удалился на гору Кайлас, не желая больше видеть никого. Но бесконечен круговорот сансары. Сати воплотилась вновь – в теле прекрасной Парвати. Парвати всегда любила Шиву и знала, что суждена ему, но чтобы преодолеть его отчаянье и вырвать из аскезы, ей пришлось пройти настоящее подвижничество, следуя за любимым. Её самоотверженность тронула Шиву, он обратил к ней свой лик и ответил на её любовь. Они зажили вместе на горе Кайлас, проводя время в философских рассуждениях и предаваясь любви.
Анна почувствовала, что против воли краснеет.
– Что с вами, миссис Штольман? Вам нехорошо?
Она с усилием улыбнулась:
– Вы были правы, профессор. Эта страна мне куда ближе, чем кажется. Я просто узнала в вашем рассказе свою историю.
– Ваши родители были против вашего
– Совершенно. Образ жизни и занятия Якова Платоновича всегда казались им предосудительными.
Молодой учёный с удивлением взглянул на неё:
– И вы пошли путём духовного подвижничества, чтобы быть с ним рядом?
– Ну, можно и так сказать, наверное.
– О, да! – сказал он восхищённо, поднимая красивые дугообразные брови. – Я вижу в вас черты прекрасной и нежной Парвати – богини любви и созидания.
Многие восхищались талантами Анны, её удивительным даром. Но редко кто с такой непосредственностью отмечал её красоту. Это было лестно!
– А что было дальше с Шивой и Парвати?
Стивенс улыбнулся какой-то горькой и таинственной улыбкой:
– Боюсь, что вы ещё не созрели до этого знания. Оно придёт к вам в свой черед, а пока… Наслаждайтесь счастьем в зените красоты и молодости.
Почему-то это прозвучало зловеще. И Анна поняла, что не хочет слышать продолжения. На глаза против воли навернулись слёзы.
– Вам плохо, миссис Штольман?
– Нет. Просто я подумала, что понимаю бедняжку Сати.
Внезапно она вновь ощутила на себе обжигающий взгляд. Ох, только не это!
– Кажется, мне пора!
– Что такое? – встревожился профессор.
– Ничего особенного. Просто Шива гневается.
Она повернула коня и поехала назад, готовая принять на свою голову все громы и молнии, какие на неё соизволят обрушить. Хорошо всё же, что по темпераменту он не так необуздан, как индийский бог. И не танцует.
И у него не четыре руки.
И кожа не синяя.
Против воли она прыснула. И тут же услышала язвительный голос:
– Вас что-то развеселило, Анна Викторовна?
– Да, Яков Платонович. Вы!
Сейчас его раздражение и ревность почему-то совсем не пугали.
Чеканное лицо. Горящие глаза. Желваки на щеках катает.
Господи, как же он красив!
И как она его любит!
========== Вместе ==========
Из сна их вырвали какие-то пугающие звуки: протяжный вой на высоких нотах, порой становившийся невыносимо пронзительным. Штольман спросонок схватился за револьвер, лежавший под подушкой, и слетел с походной кровати, путаясь в москитной сетке.
– Что? – спросила перепуганная Анна, хватая его за руку.
Он сделал ей знак оставаться на месте, а сам осторожно выглянул из палатки.
Перед палаткой стоял такой же полуодетый и взъерошенный Карим, сжимая в руках винтовку и вглядываясь в переплетение ветвей над головой
– Пфуй, шайтан! – сказал он, увидев сыщика. – Дурной албасты воет.
Суеверного страха в голосе, однако, не было.
Яков Платонович вгляделся в кроны деревьев, куда указывал киргиз, и увидел крупную рыжую обезьяну, которая, задрав морду с серьёзным и задумчивым видом, выводила нестерпимо высокие рулады. Из чащи джунглей ей вторили десятки таких же пронзительных голосов.