"Сердце Шивы"
Шрифт:
– Дух Якова Штольмана, явись!
И всё же, что означают эти загадочные призывы? Судя по тону, Анна Викторовна начинала терять терпение.
Штольман сделал знак туземному лакею, поставил на поднос бокал из-под бренди и предпочёл явиться, чтобы выяснить всё на месте.
И немедленно оказался на арене цирка. Цирк Яков Платонович не любил: ни в смысле зрелища, ни в смысле ситуации. Сейчас ему было обеспечено и то, и другое. Миронов ликовал и потирал руки. Яков тоскливо думал, чем бы таким досадить неугомонному родственнику. Воображение служить отказывалось, на ум приходили только
Какие-то восторженные дамы наперебой говорили ему, как они счастливы познакомиться со знаменитым сыщиком, и совали ручки для поцелуя. От улыбок у него уже мускулы на лице свело. Потом дам оттеснили сурового вида джентльмены, и поцелуи ручек сменились поклонами и рукопожатиями. Мелькнула мысль: не перепутали ли его снова с мистером Сигерсоном, или как там его на самом деле?
Вот почему в России никому не приходит в голову хлопать крыльями и щебетать при виде обычного полицейского чиновника? Прямо обидно как-то!
– Аня, что происходит? – сквозь зубы пробормотал Штольман по-русски.
– Нину Аркадьевну благодарите!
– усмехнулась жена. – Это она превознесла вас тут до небес.
Судя по агрессивному тону, Анна Викторовна соперницу не простила, и прощать не собиралась, по крайней мере, в этом столетии. И на него, кажется, злилась - «за все грехи минувших дней».
Откуда здесь Нина? В последний раз он видел её в Затонске, когда заходил в гостинице прощаться. Разговор не получился: не было ни настроения, ни сил. Он просто сказал ей: «Уезжайте!» На тот момент его собственная партия представлялась заведомо проигрышной, и Нежинская вновь попыталась диктовать ему условия. Он просто молча вышел за дверь – и там нарвался на нож Лассаля.
Странно, за все прошедшие годы он о Нине ни разу не вспомнил. Она в Индии? Неисповедимы пути Господни!
Кстати, при виде него Нина Аркадьевна вскочила со своего места и пулей вылетела за дверь. Нехарактерно для неё. Обычно она прилипала к нему, как пластырь, чтобы Анне Викторовне досадить. Держала дистанцию, только если князь Разумовский был рядом.
– А что с Ниной Аркадьевной?
– Кажется, она статью Ребушинского прочла.
– А!
Вот Ребушинскому сильно повезло. Когда вышел тот номер «Затонского телеграфа», они были уже далеко. Иначе пришлось бы вспомнить своё обещание не лезть за оригинальностью в карман. А Штольман из своей практики знал много способов смертоубийства. Надо было только что-то одно выбрать, чтобы не распыляться.
Вообще-то, шедевр затонской печати дал им почитать Пётр Иванович. Для чего он хранил это эпическое творение, до сих пор оставалось загадкой. Лишь бы не выяснилось, что он хотел им при случае племянницу порадовать. Яков Платонович от себя эту мысль усиленно гнал, но с Мироновым никогда нельзя быть до конца уверенным.
Штольман шумные сборища не любил, а уж быть в самом центре – для него хуже кошмара не придумаешь. Соображая, как бы красиво отсюда сбежать, он взял жену за руку. Будь он один, вариант с прыжком в окно головой вперёд мог оказаться подходящим, но с Анной… нет, для Анны нужно было изобретать что-то другое!
И с чего он взял, что англичане –
Панические размышления о бегстве были прерваны лакеем-индусом, который передал, что мистера Штольмана желает видеть в своём кабинете генерал-губернатор.
И чего от этого вызова ждать?
Почувствовав напряжение мужа, Анна вцепилась ему в локоть. К губернатору они двинулись вместе. И Пётр Иванович, разумеется. Вот кто ситуацией откровенно наслаждался.
Настроение в кабинете у высшей власти колонии было диаметрально противоположно тому, что творилось в гостиной. Общество составляли, главным образом, военные в высоких чинах и солидного возраста. Русских они встретили доброжелательно, но радости на лицах не было. Сборище скорее напоминало военный совет, чем званый приём. Даже бокалы с бренди отставили в сторону.
– Мистер Штольман, мы наслышаны о вас, как о профессионале своего дела! – начал губернатор.
Яков Платонович сдержанно кивнул в ответ. Начало настораживало. Не службу ли ему тут предложить намерены?
– В настоящий момент мы находимся в затруднительном положении, и нам не помешала бы помощь опытного детектива.
Ну, так и есть!
– Я слушаю вас.
По крайней мере, здесь публика была далека от восторженного беснования – уже легче!
Штольманам представили всех здешних майоров и полковников, а потом самый старый и суровый из них, покосившись на Анну, заметил:
– Обстоятельства дела таковы, что сказанное здесь может быть неподходящим для дамских ушей.
Анна ещё крепче сжала локоть Якова и уставилась на него жарким взглядом. Взгляд телеграфировал: «Ты обещал, что теперь во всём будешь доверять мне!»
И как быть? Выставить её за дверь? Во-первых, он нарушит слово. А во-вторых, когда это помогало? Она просто всё узнает сама, прибегнет к помощи шалопая-дядюшки и верного Карима, который за Анна-апай готов в огонь и в воду. И втроем они перевернут всю Индию вверх дном, а ему потом всё на место надо будет вернуть, чтобы её найти. И дай бог, чтобы не поздно! Нет уж, держать её при себе дешевле станет! И для индийской цивилизации, и для его душевного здоровья.
Яков вздохнул:
– Господа, Анна Викторовна уже несколько лет оказывает мне помощь своим даром. Она слышала и видела много такого, что может считаться неподходящим для дамы. Миссис Штольман – не только моя жена, но и неизменный участник моих расследований.
Сказал бы ему кто-нибудь когда-нибудь, что он будет это произносить – пришиб бы шутника без жалости! Однако, что у них тут за дело такое – не для дамских ушей?
Англичане переглянулись. Особенно не в восторге был, кажется, глава местной полиции. Яков его вполне понимал. Сам-то он что чувствовал бы, приди Трегубову на ум для расследования звать варягов? Однако губернатор решил по-своему:
– Мистер Штольман, что вы слышали о рубине «Сердце Шивы»?
– К сожалению, ничего.
Губернатор сделал знак, по которому Якову Платоновичу придвинули изображение камня миндалевидной формы. Оправы драгоценность не имела, и рисунок едва ли передавал всю красоту камня и прелесть огранки, но зрелище было впечатляющее. Слово взял местный полицейский чин:
– Рубин «Сердце Шивы» - уникальный камень почти в тридцать карат. Вы ведь знаете, что рубины ценятся дороже алмазов?
Ответ не требовался, хотя информация уже настораживала. Камни такого достоинства сами по себе обычно являются проклятием.