Сердце странника
Шрифт:
Компания нанимает Старика — раз. У них должен быть общий интерес, и этот интерес касается «Ориджн Компьютинг» и «Органа-Сервис». Тот факт, что Олежек во главе последней, доказывает некоторую безопасность деловых отношений, как рачки в озере Байкал подтверждают своим существованием чистоту воды.
Старик «нанимает» Тимофея, прибегая к невероятно сложной интриге, только бы заставить его работать, — это два. Зачем? В самом деле? Во что играет Старик? Непонятно.
Информация, информация! Больше информации! Для начала выяснить суть отношений «ИТФ Компьютере Лимитед» с фирмами Старика (а то, что «Ориджн
Минут через десять на Мариночкином столе ожил сигналом телефон. Он настойчиво звонил и звонил. Тимофей не хотел бы снимать трубку, но это мог оказаться Рыжий. Приготовив диктофон со специально смонтированной записью голоса секретарши Бархатова, Тимофей снял трубку.
— Алло? — вопросительный девичий голосок. — Алло?
Тимофей нажал кнопку на диктофоне и приложил к микрофону.
— «Органа-Сервис», Марина, слушаю вас.
— Могу я поговорить с Олегом Бархатовым? Это по поводу Кольки Захарова. Он знает.
Уж не о том ли пацанчике, подставленном Стариком, идет речь? Интересно, интересно.
— Слушаю, — ответил он сам.
— Я Вера. Вы приходили ко мне, помните?
— И что же вы хотели, Вера?
— Я хотела сказать… — в трубке волнение, — сказать, что он не виноват. Вы не должны так с ним поступать. Ему учиться надо, а он сбежать из-за вас хочет!
— Я знаю, что он не виноват.
— Знаете?
— Да. И Олег Бархатов об этом знает.
— Так вы не… Бархатов?
— Нет.
— Я хотела бы поговорить с самим Бархатовым, — упрямо и холодно потребовала девица на другом конце провода.
— Это невозможно по той простой причине, что его нет в офисе.
— А вы кто вообще?
— Хороший вопрос. Даже не знаю, как на него ответить. Скажем так, я не являюсь большим поклонником Олега Бархатова. На него у меня большой зуб. Поэтому можешь передать своему Кольке, что все у него будет хорошо. Враги Олежека — мои, некоторым образом, друзья. И наоборот.
— Я же звоню в его офис, верно?
— Абсолютно верно.
— Если вы так не любите Бархатова, тогда что там делаете?
— Хакерствую понемногу в его компьютерах.
— Не очень-то умно с вашей стороны признаваться в этом незнакомому человеку по телефону, — сказала девушка с чуть заметным ироничным недоумением.
— Да, наверное, неразумно. Но я люблю и умею рисковать. А с вашей стороны неумно звонить тигру и просить его выпустить свою жертву. Когда у тигра отбирают добычу, он либо крепче сжимает челюсти, либо огрызается.
— Я не понимаю…
— И не надо, девушка. Всего вам доброго. Кольке вашему привет. Занятный он у вас парень, если сумел насолить Олежке Бархатову.
Тимофей положил трубку на телефон, оставив девицу размышлять
В некотором смысле парню повезло, если за него заступаются таким «пробивным» образом. Как ни верти, а пешки тоже могут защищаться, многоуважаемые Олег Бархатов и Богдан Сергеевич. И постоять друг за друга они тоже способны. И однажды надают вам хорошенько по мозгам. Это уж точно.
Как иногда бывает трудно решиться на что-то, вернее, сделать последний шаг к принятому решению. На этот последний шаг тоже нужна воля. Крепкая воля уверенного в себе человека. До сих пор Витек не мог упрекнуть себя в слабохарактерности, потому что мир слабости не прощает. По крайней мере, его мир — мир улицы и детского дома. Впрочем, не очень отличный от любого другого. Лишите человека защиты стен, симпатичного окружения, надежного достатка, здоровья, уверенности в том, что завтра будет так же, как сегодня, — и тотчас же такой приятный и удобный мир покажет свое настоящее лицо. Витек осознал эту истину давно. Он привык полагаться на себя. Все, что не зависело лично от него, он с упорством отвергал.
Но сейчас ему нужна была помощь. Ему и Катьке. И он шел в правильном направлении. Стоило лишь сделать последний шаг. Однако именно этот шаг, как оказалось, самый трудный.
Через знакомых рыночных торгашей ему удалось купить билет на автобус до Минска, курсировавший с челноками между двумя столицами. Катька, к счастью, проспала всю дорогу, обнимая свою сумку и яркое плюшевое чучело, похожее то ли на динозавра, то ли на еще какого-то мурлакатама. Иногда она смотрела в окно, иногда просила попить. Казалось, внутренняя Катькина батарейка немного подсела, чему Витек был даже рад: нет ничего более паршивого, чем болтливый спутник в дороге. А путешествовать лучше всего молча, потому что из-за болтовни не остается времени зорко смотреть по сторонам и думать.
Полулежа в кресле, Витек тихо грезил. Если, конечно, можно было так назвать его неуловимые, ни на чем конкретно не задерживавшиеся мысли, жившие в нем на правах бедных родственников, которых можно без всяких церемоний изгнать, как только закончится их время. На этот раз мысли прогонять не хотелось.
Витек думал, как много странного приключилось с ним за последнее время, и о том, о чем у него не хватало времени подумать, словно у спринтера, бегущего по живописной дороге, но не имеющего возможности любоваться пейзажами — позади соперники наступают на пятки. Теперь же он притормозил, потому что даже мальчишки иногда устают, у них сбивается дыхание, а ноги превращаются в вату. Стоп, машина!
И он остановился. Мысли, такие стремительные и неудержимые, вдруг потеряли направление, бестолково сбиваясь в его голове.
Он думал о матери. О том, как они жили бы, не заглядывай она в рюмку. Наверное, хорошо бы жили. Она работала бы, а он учился в обычной школе. Как все дети. У них обязательно было бы приличное жилье, а не та хатка в пригороде, принадлежавшая когда-то ее мужу, «погибшему на рыбалке», как она уклончиво объясняла Витьке.
Он думал о женщине, которую мать назвала его бабушкой. Это было очень давно, но Витек помнил ее строгое, непроницаемое лицо, помнил отрывистые фразы, которыми она довела мать до истерических слез.