Сердце убийцы
Шрифт:
Это не традиционная брачная ночь. Но по-своему, это романтичнее всего, что я когда-либо представляла для себя. Пока самолет мчится по ночному небу, унося нас в место, где я никогда не была, в убежище, которое, как я ожидала, нам не понадобится, мы с Левином прячемся в нашем личном убежище друг в друге.
Его губы не покидают моих ни на мгновение. Никто из нас не хочет тратить время на раздевание, и поэтому он отодвигает мою юбку в сторону, пока я вожусь с его застежкой молнией, рука лихорадочно тянется к его члену, когда я выгибаю бедра, желая, чтобы он был внутри меня. Прошло три дня… четыре, и это слишком долго. Слишком
— Ты такая чертовски красивая, — выдыхает Левин мне в губы, его рука оставляет мои волосы, чтобы обхватить мою грудь через шелк, когда мои бедра начинают двигаться, скользя вниз по его члену дюйм за дюймом, пока я принимаю его в себя. Я не могу говорить, наслаждение слишком сильное, когда он наполняет меня, и я стону, погружаясь вплотную, его член проникает в меня так глубоко, как только может, пока его пальцы сжимают и перекатывают мой сосок теми же движениями, что он использует на моем клиторе.
Я в нескольких секундах от того, чтобы кончить сейчас. Все мое тело дрожит, трепеща по всей длине его члена, и я слышу, как он снова стонет, когда его рука опускается с моей груди на бедро, сильно притягивая меня вниз, когда он начинает толкаться вверх, как будто хочет войти еще глубже.
— Левин! — Я выкрикиваю его имя, когда он врезается в меня, его пальцы скользят по моему клитору, скользкому от моего возбуждения, и я чувствую, как мои бедра начинают дрожать. Ничто и никогда не было так хорошо, так ошеломляюще, сокрушительно идеально, и моя рука тянется к его рубашке, комкая ее, в то время как другая сжимает подушку у него за головой, когда я чувствую, что разрываюсь на части.
— О, черт, Лидия…
Я чувствую, как он идет со мной, его рука на моей спине, когда он прижимает меня к своей груди, его губы прижимаются к моим. Я чувствую, как все его тело содрогается, когда он теряет контроль, и он перекатывает меня на спину, входя в меня еще раз, прижимая к кровати, когда шепчет мое имя у моих губ.
Я не знаю, что готовит нам будущее. Я не знаю, как выглядит совместная жизнь. Левин совсем не похож на то, каким я когда-либо представляла свое будущее. Но сейчас, когда я лежу в его объятиях, прижатая к его груди, я тоже больше не могу представить, как бы я себя чувствовала без него.
Левин принес опасность в мою жизнь, но он принес и безопасность. Счастье. Страсть. Я не знаю, как именно складываются все кусочки головоломки, когда я думаю о том, что ждет нас по возвращении в Москву.
Но это также может быть именно тем, что мне нужно.
35
ЛЕВИН
Мы проводим три дня в Токио, и, думаю, это самое близкое к раю ощущение, которое я когда-ибо испытывал.
На взлетной полосе нас встретила черная машина и несколько людей Нобуры Накамуры, а затем сопроводили прямо к нему. Я видел плохо скрываемое беспокойство на лице Лидии, когда нас проводили к машине, а затем привезли в его поместье, провели
Теперь я Лидия Волкова, не так ли?
Я почувствовал, как будто мой мир изменился, когда она это сказала. Как будто все изменилось, и, возможно, она тоже этого хотела. Сейчас для меня важнее всего убедиться, что она останется в безопасности. Что я смогу отвезти ее обратно в Москву и что мы оба будем в безопасности. Жизнь в бегах, это не та жизнь, которой она заслуживает, и это не та жизнь, которую я дал бы ей.
Я должен убедиться, что Владимир может гарантировать мне это. И Токио на данный момент достаточно далеко, чтобы я мог заключить эту сделку в относительной безопасности. Мне только что пришлось попросить Накамуру об одной услуге, услуге, которая, как он напоминает мне, когда нас приводят к нему поговорить, решает все долги между нами.
— Клан Накамура принимает сторону только себя, — напомнил он мне. Что бы ни происходило между тобой и волком, мы не будем в этом участвовать. Ты сейчас здесь только потому, что я у тебя в долгу. Это закончится через три дня, когда ты уедешь.
Услуга, оказанная кланом Накамура, – вещь немалая. Но ради безопасности Лидии стоило ею воспользоваться.
Нам показали наш собственный небольшой частный гостевой домик в поместье, расположенный в глубине территории, с прекрасным видом и горячим источником на задней террасе.
— Это похоже на медовый месяц, — сказала Лидия с легким смешком, когда я закрыл за нами дверь и притянул ее в свои объятия.
Я хотел раствориться в ней, во всем этом. И я это сделал, на какое-то время. Я никогда не знал ничего подобного умиротворению, которое я чувствую в ее объятиях, тому, что она заставляет меня чувствовать, когда мы вместе. Я никогда не думал, что в этом мире есть кто-то для меня, не такая, как она. Не такая.
Но студентка-археолог, которую я подобрал на лестнице железнодорожной станции, изменила все.
На одну ночь я позволил быть только ей и мне, и никому другому. Мы оказались в постели, прижатые друг к другу, я чувствовал ее вкус на моих губах и ее присутствие повсюду вокруг меня, ее аромат на моей коже, пока я не начал чувствовать, что мы могли бы стать одним человеком, как и было сказано в свадебных клятвах. Когда луна полная и стоит высоко, снаружи доносятся тихие звуки ночи, и я выношу ее на палубу, погружаю в горячую воду и снова заключаю в объятия.
Это рай, подобного которому я никогда не знал. Оазис покоя в жизни, наполненной кровью и смертью. И я позволяю себе наслаждаться этим, хотя бы ненадолго.
Утром, пока она спит, я звоню Владимиру. Прием, по большей части, именно такой, какой я ожидал.
— Ты позволил этому зайти слишком далеко, Волков, — натянуто говорит Владимир по телефону, его голос самый холодный и жесткий, какой я когда-либо слышал. — Ты проявил к той девушке слишком много снисхождения, и мы чуть не сорвали сделку с картелем. Фернандес все еще в ярости. Потребовалось больше переговоров, чем мне бы хотелось, чтобы заставить его успокоиться из-за предательства Федорова. Итак, скажи мне, что мне теперь с тобой делать? Сейчас, когда ты чуть не провалил миссию из-за женщины?