Сердце в Доспехах
Шрифт:
– Хватай мать и давай в ратушу. – Конрад поднял фонарь чуть выше. – И вытри глаза. Взрослая девка!
Миле захотелось ответить что-нибудь колкое и обидное, но она все-таки удержалась. Похоже, Конраду и так приходилось несладко – таким хмурым Мила не видела его с того самого дня, как старик похоронил сестру.
– А почему в ратушу? – спросила она. – Зачем?
– Все уже там, – отрезал Конрад. – Идем.
Все Верховины собирались в ратуше только в одном случае – на совет. Когда решали что-то очень важное.
– Дядюшка Конрад… – Мила потянула старосту за рукав. – Дядюшка Конрад,
– Ну, хватит, пойдем. – Матушка Яна ухватила Милу под локоть и засеменила следом за Конрадом. – Все будет хорошо.
Мила не ответила. В такие ночи редко происходит что-то хорошее. Верховины будто вымерли – по пути им не попалось ни одного светящегося окна. Зато перед ратушей огней горело столько, сколько на памяти Милы не зажигали ни разу. На каждом столбе, на заборах и на стенах домов. Фонари, масляные лампы и просто факела, воткнутые прямо в землю. Мила едва не споткнулась, пытаясь разглядеть начерченный на земле круглый символ. Знак Дол, защитник от Нечистых и Темных Сил. Как-то раз, лет десять назад, Мила с Мартой и Анной нарисовали такой на воротах, и Томаш-мельник отодрал всех троих за уши. Магия – не игрушка для детей, и негоже пользоваться Знаками для забавы. А теперь наполовину затоптанный Дол красовался прямо перед ратушей – явно работа кого-то из старших. Уж не самого ли Конрада?.. Только чего он так боялся? Или – кого?..
– Давай к нам! – Марта потянула Милу от дверей ратуши в дальний угол. – Скоро начнется!
– Что, что начнется? – пробормотала Мила.
– Не знаю. – Голос Марты понизился до шепота. – Но я тут подслушала – это все из-за того, чужого без имени.
Мила тихо ойкнула и поднесла руки ко рту. Воля злого человека страшна, но сейчас Верховины, похоже, готовились к чему-то еще более ужасному. Хмурый, как гроза, Конрад задвинул засов на двери и заковылял к проходу между лавками. В ратуше царила тишина – только старушки едва слышно бормотали под нос молитвы Всеотцу.
– Ладно тебе, не трусь! – Марта потрепала Милу по коленке. – Зато теперь тебя точно никто не отдаст. Смотри – мужики собрались. Поднимут его на вилы и дело с концом.
Действительно, у дальней стены собрались около десятка мужчин с вилами, топорами и увесистыми дубинками, среди которых возвышалась огромная фигура Дани-лесоруба. Значит, бояться Миле уже нечего… но она все равно боялась.
– А я тебе даже сначала позавидовала. Думала – забрал бы меня такой… А потом как посмотрела… – Марта поежилась. – Красивый, но глазищи… как колодцы. А еще… Ой!
Сначала Миле показалось, что задрожала сама земля. Вдалеке – еще где-то на въезде в Верховины – послышался стук копыт. Конь ступал тяжело, словно на его спине сидел сам Дьявол. Но тот, кто проехал по центральной улице и спешился у самых дверей ратуши, ступал еще тяжелее.
– Матушки… – еле слышно выдохнула Марта. – Отец Всемогущий, защити нас от Тьмы Великой, да будет воля твоя на этой земле, как на Небесах, да будет…
Мила изо всех сил стиснула руку подруги и пыталась выдавить хоть слово молитвы. Но почему-то так и не смогла – только слушала, как приближаются гремящие железом шаги, от которых вся
Раз. Два. Три. Совсем рядом.
Четыре. Пять. За дверью.
Шесть.
Несколько мгновений было совсем тихо – так тихо, что Мила слышала, как бешено колошматит в груди ее собственное сердце.
А потом в дверь постучали. Всего три раза, но так что доски хрустнули, а огромные стальные петли задрожали и чуть выгнулись внутрь.
– Уходи, Нечистый, – прогудел Конрад, отступая от двери назад. – Здесь нет места тебе подобным.
– Отдай то, что принадлежит мне, и я уйду.
Голос чужака проходил сквозь стены, будто тот стоял не снаружи, а прямо здесь, перед Милой. От него тянуло холодом, а огоньки свечей трепетали, норовя погаснуть.
– Уходи! – повторил Конрад. – Мы не имеем дел с выродками.
Железный кулак снова громыхнул об дверь. Один раз – второго уже не понадобилось. В дальнем углу ратуши кто-то завизжал. Свечи выплюнули пламя в локоть высотой. Потом затрещало дерево, и дверь с жалобным скрипом рухнула на пол.
– Отец Всемогущий, – снова забормотала Марта, – защити детей своих…
Мила прекрасно запомнила чужака, хоть и видела его всего несколько минут. Но сейчас его лицо, словно маску, натянул кто-то другой. Не человек – даже самый сильный мужчина не смог бы и шагу ступить в таких огромных доспехах. Настолько черных, что в них не отражался даже огонь – металл пожирал весь свет без остатка. Миле казалось, что в дверях ратуши вдруг возник сгусток ночной темноты в пять локтей высотой, сотканный из десятков чудовищных когтистых теней. Звериные и птичьи силуэты будто перетекали друг в друга – доспех непрерывно менялся. И оставался тем же самым – гигантским, угловатым и уродливым. Настолько тяжелым, что оставлял на полу глубокие дымящиеся следы.
– Ты обещал. – Чудовище с лицом чужака сделало еще несколько шагов, надвигаясь на съежившегося от страха Конрада. – Я выполнил работу.
– Я не заключаю сделок с Нечистыми. – Староста попятился назад. – Если бы я знал, что ты такое…
– Врешь.
Голос чудовища вдруг зазвучал тише и снова стал похож на человеческий. В нем даже прорезалось что-то похожее на сожаление. Чужак больше не выглядел разгневанным – просто разочарованным. Очень сильно разочарованным.
– Врешь, – повторил он. – Все ты знал, старый хрыч. – Вояка вообще не стал бы связываться с нежитью, а ведьмак попросил бы половину золота вчера. Только мы не берем деньги вперед. И всегда держим слово.
– Проклятые Черные Рыцари. – Конрад опустил голову. – Да как вас земля носит?..
– Не без труда, – ухмыльнулся чужак. – О чем ты вообще думал, Конрад? Если ты знаешь, кто я такой, тебе прекрасно известно, что ждет того, кто пытается обмануть Черного Рыцаря.
– Простите, милостивый сударь! – Конрад рухнул на колени. – Как я мог иначе? Мы бедные люди, а вампир мог вырезать все Верховины еще до Рождения Солнца! Женщин, детей, стариков…
– Я могу спалить к Дьяволу твою вшивую деревеньку прямо сейчас. – Черный Рыцарь шагнул вперед, схватил Конрада за шиворот и рывком поднял на ноги. – Вместе с женщинами, детьми и стариками. Только за то, что ты мне соврал. Но я просто заберу свое.