Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество
Шрифт:
Рут и Дональд поженились 23 июля 1939 года в Скарборо. Вскоре после свадьбы, прошедшей в кругу родственников невесты, молодожены переехали в Чикаго и поселились с семьей Дональда по адресу: Бель-Плэн-авеню, 4815. Медовый месяц быстро выветрился из памяти — Рут начала скучать по родному Мэну. Она часто оставалась одна, в то время как Дональд, моряк торгового флота, плавал по всему миру.
В течение следующих шести лет семья часто переезжала. Проведя пару лет в Чикаго, они поселились в местечке Кротон на Гудзоне, севернее Нью-Йорка, по адресу: Террас-Плейс, 17. Но Дон тут же уплыл в очередную командировку, из которых он появлялся лишь наездами, и Рут как могла справлялась со всеми делами одна.
Она мужественно
Когда стало ясно, что Вторая мировая подходит к концу, Дональд уволился, и Кинги вернулись в Мэн. Между супругами установилось шаткое перемирие, они стали жить вдвоем в скромном домике в Скарборо, в часе езды от родственников Рут, проживавших в Дареме. Рут так и не научилась водить машину и целиком зависела от мужа, если нужно было куда-то съездить. Дональд не питал особой любви к родне жены, поэтому семейные визиты пришлось сократить до минимума. Супруги становились все несчастнее.
Дональд устроился на работу коммивояжером в окрестностях Портленда: разъезжал по домам и продавал пылесосы «Электролюкс» домохозяйкам и довольным семействам, которые привыкали к обрушившемуся на Америку послевоенному беби-буму. Итак, непоседа Дональд, объехавший весь свет и, бывало, месяцами находившийся в открытом море, теперь был вынужден проводить каждую ночь водном и том же доме, с одной и той же женщиной, и осознание ситуации явно его беспокоило. «Как сказала мне однажды мама, он единственный из штата продавцов постоянно умудрялся демонстрировать пылесосы юным привлекательным вдовушкам в два часа ночи, — годами позже рассказывал Стив. — Если верить моей матери, отец был тот еще дамский угодник. Легкий на подъем, он испытывал настоящую тягу к путешествиям. Думаю, он был из тех неугомонных, кто постоянно впутывается в какие-нибудь истории».
Семейная жизнь начала тяготить Дональда Кинга. Дети — ни приемный, ни собственный, биологический — не могли его удержать. Он застрял в месте, где ему не нравилось, с семьей, которую никогда особо не хотел. Да что говорить, если его не удержали даже гостеприимные домохозяйки, желавшие получить от любезного торговца пылесосами кое-что помимо его товара. Дух приключений манил… дорога и открытое море, а главное — возможность просыпаться по утрам или посреди ночи, не зная, какие схватки готовит тебе грядущий день и с какими врагами доведется столкнуться.
И вот как-то ночью, когда Стиву едва стукнуло два годика, Дональд как бы невзначай обронил, что идет в магазин за сигаретами. Он вышел за дверь — и из их жизни. Больше его не видели. Театральное исчезновение, которое можно было бы даже считать комическим клише, если бы не серьезный, непоправимый вред, который оно причинило, сказавшись на каждом из членов семьи Кинг.
Истинная уроженка Мэна, Рут по природе своей была женщиной бережливой, изобретательной и практичной.
После ухода мужа Рут проглотила гордость, собрала двух своих детей и обратилась за помощью к родственникам, а также к родне Дона в Чикаго, попросив приютить их на короткое время, пока она подыскивала работу, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Несмотря на всеобщий экономический бум послевоенных лет, нашлось не слишком много вакансий для разведенной, а потом еще и брошенной пианистки с двумя маленькими детьми, поэтому она бралась за все, что предлагали, — часто это оказывалась неквалифицированная низкооплачиваемая
Малочисленное семейство Кинг оставалось в доме или в квартире у какой-нибудь тетушки или кузины до тех пор, пока им не намекали, что пора бы и честь знать, а затем переезжало к очередному жалостливому родственнику, у которого была свободная комната. Бесконечные странствия завели их далеко за пределы родного Мэна. В течение первых четырех лет после ухода Дональда они успели пожить в Чикаго; в Форт-Уэйне, штат Индиана; в Малдене, штат Массачусетс; в Уэст-Де-Пере, штат Висконсин.
Иногда, к превеликому ужасу, Рут приходилось разделять детей. Было время, когда Стив оставался у младшей сестры Рут Этелин и ее мужа Орена Флоуза в Западном Дареме, штат Мэн, пока его брат Дэйв жил у другой сестры, Молли, в Малдене, штат Массачусетс.
Рут Кинг старалась не показывать детям, как сильно переживает из-за мучившей их бедности и постоянных переездов. Напротив, она воспринимала нелегкие обстоятельства, в которых они оказались, с неизменным юмором и скрашивала унылые будни, рассказывая мальчикам сказки. Именно материнский оптимизм, как и ее сказки, оставил неизгладимое впечатление в душе Стива.
Мальчики частенько делили одну спальню, а чаще — кровать; им доставались сломанные игрушки и поношенная одежда с плеча двоюродных братьев, которые нередко ревновали и злились, что Стив и Дэвид получают столько внимания. Закатываемые сверстниками сцены ревности вкупе с недоброжелательным отношением некоторых родственников, которые были явно не в восторге от парочки болтающихся под ногами молокососов, быстро научили ребят держаться вместе. Надежное укрытие они отыскали в книгах и часто читали их друг другу. Когда Рут приходила домой с работы, она устраивала сыновьям проверку и убеждалась, что все время, пока ее не было, они провели за чтением.
Гораздо позднее Стив расскажет историю, которая случилась с ним в четырехлетием возрасте, когда он играл с другом, жившим у железной дороги. Договорились, что мать его заберет, когда освободится, или по его звонку, но часом позже он сам пришел домой, явно в состоянии шока, с пепельным лицом.
Оказалось, что, пока они играли, друг Стива случайно забрел на пути, и его сшиб товарный поезд. «Мама рассказала, что останки собирали в плетеную корзину, — вспоминал он годы спустя. — Она так и не выяснила, что именно я видел, а у меня память отшибло напрочь, я бы и не вспомнил, если бы через несколько лет мне кто-то об этом не рассказал».
Семья по-прежнему постоянно меняла адреса. Когда Стив ходил в детский сад, Рут перевезла детей в Чикаго — на время пожить с родней Дональда. Это было что-то новенькое — и хоть какая-то связь с отцом. Из-за частых переездов Стив и Дэйв научились вести себя тихо, как паиньки, в присутствии взрослых, но особенно этот навык им пригождался, когда их оставляли с «бабой Спански», матерью Дональда. Рядом с ней Стив вел себя даже лучше, и на то существовали две причины.
Во-первых, он держал рот на замке и только слушал, а вдруг она проговорится и скажет, почему ушел его папа. Ведь она все-таки была матерью Дональда, она просто обязана была знать, что с ним случилось. Но даже если бабушка и знала о месте нахождения его отца, то не говорила.
Во-вторых, она ни капельки не походила на маминых родственников из Мэна, сдержанных, спокойных, избегающих неприятных и трудных вопросов. Баба Спански напоминала Стиву злую ведьму из сказок, которые они с Дэйвом читали друг другу. «Крупная, пышная женщина, которая то зачаровывала, то пугала меня, — рассказывает он. — Я как сейчас вижу, как она шамкает беззубым ртом, словно старая ведьма. Она могла поджарить целую краюху хлеба на шкварках на своей допотопной плите, а потом одним махом заглотить, фырча от удовольствия: „Вот это я понимаю, хрустяшки!“»