Сердце волка
Шрифт:
Я не выдержала, прыснула, Андре тоже хмыкнул.
— Приедем в трактир на ночь — получите.
Джен довольно крякнул, и затолкал в рот оставшуюся половину бутерброда.
Андре заботливо протянул мне ломоть черного хлеба и куском ветчины, сыром и огурцом.
Глядя, как ловко управляются с этим нехитрым угощением мужчины, я поняла, что дико проголодалась.
Закрутила крышку на походном кубке, что бы любимый напиток не утратил драгоценного тепла, и ухватившись двумя руками за бутерброд для какого-то великана, вгрызлась в нежное,
— Это правильно, — одобрительно крякнул Стал, — не то, что эти барышни: настругают себе тоненькими полосками, и выуживают одну траву, что те козы, прости, господи! Дескать, от мяса толстеют. А ведь баба, то есть леди, я имею ввиду, она непременно в теле должна быть, да что там в теле, чем толще, тем сподручней, а эти современные барышни, тьфу ведь, соплей перешибешь, ансамбль «погремим костями»!
— Стал!!
Андре вытаращил глаза на возницу, а мои плечи затряслись, бутерброд упал на колени, я зажала рот обеими руками.
Андре принялся стучать меня по спине, думая, что я подавилась.
— Ты видишь, что натворил, дурень! — гаркнул Джен на Стала, и, недолго думая, отвесил тому подзатыльник.
Стал звучно икнул, чуть не свалился в костер и ответил Джену, ударив того в ухо.
Я, задыхаясь, замахала на Андре руками, мол, хватит, хватит! Тот и сам уже понял, что я захожусь от смеха, сдвинул брови, плотно сжал губы, но увидев, что я вот-вот покачусь по земле, и сам запрокинул голову и расхохотался.
Из моих глаз брызнули слезы, я замахала в лицо руками, но это не помогло. Из рта раздался только тонкий стон, и следующая волна хохота заставила согнуться пополам.
— Придурок, — буркнул Джен на товарища, тоже складываясь от смеха.
А громче всех гоготал сам Стал, приговаривая:
— Вот это дело! Вот это по-нашему! Если баба не смеется, она ведь невесть что там себе надумать может!
— Хватит, — попросил его Андре, отсмеявшись, и погрозил обоим кулаком.
— Нет, Андре, пожалуйста, — попросила я, собирая с колен остатки бутерброда. — Я давно так не смеялась!
Долго не рассиживались. Тем более, что бутерброды разлетелись все до единого. Оба кучера поглядывали на меня одобрительно, а когда я помогла убрать импровизированный стол, собрав объедки в один мешок, и отнесла их к подножию развесистого дерева для бойких белок, и вовсе приняли меня за свою.
Я видела, как Джен одобрительно подмигнул Андре, когда думал, что я не вижу, тот в ответ нахмурил брови, но все равно не смог сдержать улыбки. А мне стало так радостно на душе, от того, что Андре так запросто держится со своими людьми.
Мама никогда не ставила себя выше прислуги. Да и отец, насколько я помню, тоже. В кого эта спесь у Виталины — непонятно, но здесь они с герцогом Эберлеем нашли друг друга. Что ж. Пусть будут счастливы, подумала я.
Потому что несмотря на то, что дом отдалялся от меня
Вспомнив Микаэлу и слюнявые губы Оуэна Рьвьера, я брезгливо поморщилась. Надо будет обязательно написать Микаэле, чтобы остерегалась его, чтобы сто и один раз подумала, прежде, чем принимать его предложение! Что-то подсказывает мне, что он не сделает сестру счастливой…
Как он сказал тогда? Меня ищет зверь? Стал сказал бы, пьяный придурок, и был бы прав, между прочим!
Налетевший порыв ледяного воздуха заставил поторопиться.
Когда я подошла, оба возницы уже сидели на козлах, Андре ждал у открытой кареты. Подал мне руку и подхватил за талию, помогая подняться внутрь, и я ощутила, как сердце забилось чаще, а дыхание перехватило.
Похоже, что-то подобное произошло и с Андре, потому что, когда он уселся напротив меня, я увидела, что он часто дышит, и смотрит на меня так, что щеки сами собой вспыхнули.
Андре протянул мне закрытый дорожный кубок.
— Ты не допила кофе, — сказал он, и голос его прозвучал хрипло.
Я взяла кубок из его руки, наши пальцы на миг соприкоснулись, и меня словно пронзило током.
Смущенно потупившись, я открыла крышку и пригубила кофе.
Андре перевел взгляд в окно, отдернул занавеску, и я заметила, что и его щеки тоже алеют.
— Долго нам ехать? — спросила я.
Андре достал карту, расправил ее на коленях.
— Трое суток до границы с Беспьером, по нему два дня, и вот, пересечем границу Делла Ров. И через два дня будем в замке.
— Так долго…
— Да, Эя, верхом было бы быстрее, как минимум, в два раза, но боюсь, это не для тебя.
— Что значит, не для меня? — возмутилась я. — Сам говорил, я прекрасно сижу в седле!
— Ты — настоящая амазонка, — подтвердил Андре. — Я от своих слов не отказываюсь, но ведь сама говорила, что всю зиму провела в башне…
Я прислушалась к ощущениям — бедра до сих пор болят, и поясница ноет. Прав Андре, не выдержать мне такого темпа.
— Другое дело, когда захочешь размяться — милости просим, можно проехаться верхом. Сейчас дорога не очень, да и размыло ее вчера дождем, но после Ресталы, небольшой, к слову и занятный городок, дорога будет лучше, и тогда…
— Я была в Рестале совсем маленькой, — сказала я. — До сих пор помню вкус кривых засахаренных орешков и пирожков с малиной… И ярмарка! До чего же чудесная была ярмарка! Бродячие менестрели давали представление о его величестве, было остроумно и весело, и еще у них танцевал медведь, и столько людей, и все такие нарядные и веселые…
— Эя, я понимаю, куда ты клонишь. Мы обязательно съездим в Ресталу, после, вместе, и вообще, если тебе так нравится путешествовать, по все окрестным и не только, землям. Но сейчас мы не сможем там остановиться. Прости, моя маленькая Эя, никак.