Сердце волка
Шрифт:
Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я почувствовала, что сила начала иссякать. Тогда я открыла глаза и вновь посмотрела на Эллейн.
Она по-прежнему светилась, но уже не так ярко. И больше не улыбалась, только тяжело дышала и смотрела на своего мужа. Будто прощалась.
А потом я услышала…
— Элли! — раздался чей-то отчаянный голос, и мимо меня пролетела её серая птица. — Элли, подожди меня! Я с тобой, Элли, с тобой…
Вспыхнул Свет. Он почти ослепил меня, но я всё-таки смогла рассмотреть, как птица увеличивается, как крылья становятся руками, как они обнимают плечи Эллейн, и как
Последняя вспышка, ярчайшая из всех. Смех, сплетённые пальцы и рассыпавшиеся по плечам кудрявые волосы, ласковые серые глаза и счастливые зелёные, улыбка, вздох…
Я моргнула — слёзы щекотали ресницы — а когда вновь посмотрела туда, где секунду назад лежала Элли, её там больше не было.
Ничего не было. Пусто.
И резерв Эссы оказался наполнен полностью.
Только тогда Аравейн, связав Ратташа заклинанием, тяжело опустился на ступени лестницы и закрыл лицо руками.
Я плохо помню, как мы возвращались во дворец. Периодически сознание отключалось, и я ничего не видела и не слышала. Потом вновь включалось — тогда я обращала внимание на то, что происходит вокруг.
Ратташа увели почти сразу. Пришёл глава Тайной службы, и они вместе с Аравейном и Дрейком повели нашего бывшего друга вниз, в подвалы. Дрейк пошатывался, и герцог сунул ему в руку бокал красного вина, который эльф выпил залпом.
Затем я увидела Грэя, который тоже помчался следом.
Император вышагивал посреди моей комнаты и что-то громко говорил, но я не понимала.
В голове у меня вертелось только одно.
Её имя.
Эллейн.
А потом я уснула.
Я проснулась, когда в комнате уже было темно. Встав, я надела платье, туфли, переплела косу, залпом выпила стакан воды и вышла из комнаты.
Стражники не обратили на меня никакого внимания, зачарованные магией Разума. Лестница, вторая, третья… Потом я перестала их считать. Просто шла вперёд, стараясь не думать о том, куда и зачем иду. И особенно — о том, что Элли больше нет. Нет из-за меня. Из-за того, что я была такой наивной и глупой.
Стражу возле темницы я усыпила. Сняла у одного из них с пояса связку ключей, отперла дверь и вошла внутрь. Все камеры оказались пустыми, кроме одной.
Ратташ лежал на койке, скованный антимагическими кандалами, и смотрел в потолок, не мигая. Услышав шаги, он повернул голову и усмехнулся.
— Уходи, Ронни.
Я заметила, что на одной из его скул багровеет синяк. Подошла вплотную к решетке, схватилась за прутья и спросила:
— Кто тебя ударил?
— Грэй, кто же ещё, — он сжал зубы. — А ты хочешь добавить? Давай, я с удовольствием. Подойти ближе?
— Что за глупые предложения? — прошипела я. — Зачем мне бить тебя, если я могу просто вскипятить тебе мозги?
— А-а-а, — протянул он понимающе, — так вот зачем ты пришла. Тогда давай. Мои мозги к твоим услугам.
— Я пришла вовсе не за этим.
— Да? Жаль. Отличная возможность избежать ещё одной встречи с Грэем… и суда.
— Я хочу знать, зачем.
Рат хрипло рассмеялся.
— Что — зачем, Ронни?
Мне не нравилось это имя в его устах, но я старалась
— Зачем было делать всё это? Зачем было убивать Лил, проклинать Эдди…
— Я не убивал её! — зашипел Ратташ, привстал с койки и поморщился от боли, но всё-таки продолжил: — Я не убивал Лил! Я любил её.
Прекрасно.
— Хороша любовь, — я насмешливо фыркнула, — проклинать её ребёнка. Неужели ты не понимал, что любая мать возьмёт проклятье на себя?
Он прикрыл на мгновение глаза… а когда открыл их вновь, был уже не злым, а каким-то бесконечно уставшим.
— Нет. Я не понимал этого. Я влюбился в Лил в первый же день своего пребывания во дворце. Она играла в парке и звонко смеялась. Она не видела меня, а я её заметил. Ей тоже было восемь, как и мне.
Потом я встретил Элли, и она познакомила меня с Грэем и его друзьями. И я… — Он усмехнулся, но теперь не зло — печально. — Я сразу возненавидел его. Он всегда был лучшим. Во всём. И Лил только на него одного смотрела, ходила за ним, как привязанная.
— Она знала, что ты её любишь?
— Знала. Когда мы были подростками и Грэй один раз уехал очень надолго… я ухаживал за ней, и даже почти добился успеха… Но он вернулся и помешал. Лил тут же вновь начала смотреть ему в рот, как и остальные. Как и ты, Ронни. Скажешь, не так?
Я покачала головой, и Ратташ фыркнул.
— Если бы не эта его эмпатия… Грэя все любят, ты же замечала.
— Но ты ведь не любишь.
— У меня амулет хороший, — буркнул Рат, а я подумала: конечно, он никогда в жизни не признается, что эмпатия Грэя не способна вызвать любовь или ненависть, только недолгую симпатию. Но этого недостаточно для того, чтобы любить Грэя так, как его любила Лил. — А проклятье… Если бы Эдди погиб, я бы совершил задуманное. Именно в то время я нашёл описание ритуала, который пытался провести сегодня. Венчание Тьмы…
— Что-что?
— Венчание Тьмы. Тьма связывает двоих так сильно, что они не могут жить друг без друга. Лил бы полюбила меня… сгорала бы от страсти, пошла бы за мной куда угодно, забыв о Грэе и о своём нерождённом ребёнке.
Я чуть на пол не свалилась. Так вот что ждало нас с Дрейком? Мы бы попросту смылись из дворца куда глаза глядят, сгорая от «любви» друг к другу?
— Для ритуала нужно вызвать чистую Тьму, открыв ей широкий проход и пустив по пентаграмме. Тьма должна замкнуться на жизнях тех, кого венчают. Она захватывает их души, проникает в кровь. Пронизывает каждую клеточку. И развенчаться невозможно, даже чистый Свет не спасёт. Но кое-что мешало мне провести Венчание. Беременность Лил. Ритуал нельзя проводить, если женщина беременна, иначе все его участники попросту погибнут.
Тут я действительно села на пол, вцепившись в решётку и чувствуя, как царапаю металл выпущенными когтями.
— Поэтому сначала мне нужно было убить Эдди. Я и предположить не мог, что Лил захочет сохранить ему жизнь и погибнет сама… — Ратташ замолчал, печально улыбнувшись.
Я вздохнула.
— А всё остальное зачем? Эльфы, которые напали на нас в доме Карвима…
— А-а-а, — он рассмеялся, — мне было интересно проверить твою силу. Я так и думал, что они ни с чем не справятся. Это было подтверждение моей догадки. Мне необходимо было придумать другой способ убрать тебя из жизни Грэя.