Сердце волка
Шрифт:
— Не такой уж тихий, — Грэй строго посмотрел на сына. — Эдди, не чавкай.
— Так вкуснее!
— Есть вещи, которые нельзя делать и в кругу семьи, но ты и сама знаешь, что это. В придворном этикете правил, конечно, больше. Намного. Но это не значит, что император не имеет права поужинать, сидя на полу. Если при этом, конечно, не присутствует эльфийское посольство. Для них подобное поведение будет равно оскорблению, ведь на полу едят животные.
— Пап, — Грэй впервые обратился так к Эдигору, и я вздрогнула, — хватит превращать ужин в лекцию.
— Ты прав. Ешь, Рональда. Придворный этикет — не такая уж интересная тема для разговоров.
Тихая, неторопливая беседа, весёлый смех
И я вдруг застыла, встретившись с ним глазами. Застыла, потому что поняла одну вещь. Ту самую, которой мне не хватало для того, чтобы все кусочки мозаики наконец встали на свои места.
Я хочу, чтобы он был счастлив. Наверное, я хочу этого не меньше, чем Нарро хочет снять проклятье.
— Эдди, — сказал император, посмотрев на внука, — кажется, кому-то пора спать.
— Кому? — спросил мальчик, широко зевнув.
— Тебе, — засмеялась я. — Пора-пора, сладкие сны тебя уже заждались.
Он шмыгнул носом.
— Мам, я хочу остаться с тобой. Можно?
— Остаться?.. — переспросила я удивлённо, но Грэй меня перебил:
— Конечно, можно. Ронни, тебе помочь его уложить?
Я кивнула, краем уха услышав, как император по переговорнику просит Тадеуша прислать слуг, чтобы убрали со стола. Они вошли в мою комнату спустя десять секунд, я даже не успела встать с кресла, быстро подхватили подносы, смели крошки со столика, протерли его приятно пахнущей тряпочкой и удалились. Император ушёл вместе с ними, пожелав мне спокойной ночи и кинув на Грэя предостерегающий взгляд, в ответ на который тот лишь улыбнулся и покачал головой.
Вместе мы помогли Эдди умыться, вместе переодели в пижамку и уложили в постель. В мою постель.
— Я подумал, что тебе будет приятно, если он останется сегодня с тобой, — тихо сказал Грэй, поцеловав сына в щёку и выпрямляясь. — Ронни, это ничего… в смысле я ни к чему тебя не принуждаю. Просто…
Я смотрела на него и улыбалась.
Наверное, я всегда буду поражаться, каким удивительным образом в этом мужчине сочетаются одновременно жёсткость — даже иногда жестокость — и мягкость, способность сочувствовать и сопереживать. Как он умудряется быть одновременно таким… простым, своим, родным Грэем… и необыкновенно сложным принцем Интамаром.
— Кхаррт… Не знаю я, как объяснить…
— Не нужно. Не объясняй. Я понимаю.
Конечно, как я могла не понимать? Я ведь тоже любила Эдди. Не меньше, чем Грэй.
— Грэй, я… Я не знаю, быть может, сейчас не время… — слова почему-то давались трудно. — Но я бы хотела поговорить.
Я заметила, как он чуть сжал зубы, словно волновался.
— Конечно. Давай сядем у окна? Я думаю, Эдди не проснётся, он всегда крепко спит.
Я согласилась, и мы, отойдя от кровати, вновь опустились в кресла.
— Знаешь, я многое знаю о Грэе, но совсем ничего не знаю об Интамаре, — шепнула я, глядя мужчине в глаза и замечая, как взгляд его становится виноватым. — Расскажешь? Тебя ведь не нашли на улице, как ты мне изначально говорил…
— Да, Ронни, конечно. Эту легенду мы придумали, если в поездках нужно было скрыть, кто я такой. Ничего особенного, обыкновенная история — беспризорный мальчик, приглянувшийся наследнику, его личная игрушка… Это работало. Прости меня, я не мог представиться тебе тогда, а потом боялся, что ты сбежишь, даже не дослушав.
— Так бы наверняка и случилось, — я усмехнулась. — Это единственное, что я умею делать хорошо. Убегать.
— Иногда это бег по кругу, — сказал Грэй тихо, чуть потупившись, а потом поднял голову и спросил: — Что ты хочешь узнать обо мне?
— То, что сочтёшь нужным рассказать. То, что захочешь рассказать.
Он кивнул… и начал говорить.
Мы просидели в полумраке моей комнаты почти четыре часа. Я
Грэй рассказал мне о своём детстве. О том, чему и как его учили, о поездках по стране, о друзьях и врагах, о любви к Лил. Всё это почти не отличалось от того, что он рассказывал мне и раньше, но теперь играло для меня совершенно иными красками.
Его жизнь была не похожа на моё прежнее существование так же, как вода не похожа на землю. Но имелось и кое-что общее.
Наверное, это было ощущение безнадёжности. Только вот я смогла вырваться из него… А Грэй не сможет этого сделать.
— Я иногда думаю, что это наказание за что-то. Такая судьба и такая власть. Это ведь не может быть наградой, Ронни. Наказанием — да, а наградой — нет. Я с самого детства должен был ходить со стражей за спиной, контролировать выражение лица, слова, движения… и даже мысли. А когда в подростковом возрасте настал пик развития эмпатического дара, я чуть с ума не сошёл. Все во дворце, конечно, давно обзавелись амулетами, но до меня всё равно доносились отголоски чужих чувств. Наверное, из города, а может, просто дар в то время был слишком сильным — пик активности ведь. Мама, конечно, помогала, не знаю, что бы я без неё делал… Но тот период безумия продолжался почти полгода. На самом деле это мало, адаптация обычно проходит год-два, но у меня получилось вот так. После этого я понял всю «прелесть» своего дара — практически любой мой собеседник невольно чувствовал симпатию ко мне, хотя бы малейшую, это получалось неосознанно… Да и до сих пор получается. Ты, наверное, замечала?
Я кивнула. Конечно, я замечала. В гостиницах по дороге в Лианор нам всегда давали лучшие номера за полцены именно из-за Грэя.
— Разумеется, подобное качество полезно для наследника. Ведь даже те, кто носил амулеты, не могли избежать этого воздействия, оно было неосознанное и слабенькое. Но мне всё это ужасно не нравилось.
— Почему?
— Почему? — Грэй грустно улыбнулся. — Потому что эта симпатия — как лицемерие. В моём присутствии все улыбались, но стоило выйти из зала — и как рукой снимало. Поэтому я так дорожил своими друзьями. Дрейка, Мирея и Лил я знал с рождения. Они были детьми одного из моих наставников по искусству боя на мечах, эльфа Громдрейка. Он женился на человеческой женщине, поэтому так получилось, что Дрейк и Рей эльфы, а Лил была человеком. Рат появился позже, мне в то время было пять, Лил — восемь, Дрейку почти двенадцать, а Рею пятнадцать. Отец Рата приехал в Лианор после смерти жены, через какое-то время стал советником и поселил сына во дворце. Он был очень нелюдимым мальчиком поначалу, всё сидел в комнате, книжки читал. Но потом встретил Элли, и она познакомила его с нами. И магии стала учить. Рея и Дрейка почти не учила, у них были свои учителя, из тёмных эльфов, а вот Ратташа — да. Он ещё всегда после этих уроков надувался, как индюк, мол — смотрите, какой я важный! А мы ему подыгрывали. Особенно Лил. Я вообще думал, что это он на ней женится, а не я. Я ведь был младше, а они одного возраста, и Рат за ней ухаживал, правда, недолго, когда мы были подростками. Но она уже тогда выбрала меня… Она меня выбрала даже раньше, чем я её. Как в детстве сказала, что будет моей женой, так потом и не передумала…
На следующий день, уложив Эдди на дневной сон, я решила всё же наведаться в школу Эллейн, посмотреть на результат ритуала.
— Стоит только расслабиться и не ходить сюда несколько дней, как случаются всякие неожиданные вещи, — улыбнулся Ратташ, как только я вошла в кабинет и приветственно кивнула ему и Дрейку — кроме них двоих здесь никого не было. — Элли вчера рассказала о ритуале… я как-то не ожидал, что вы провернёте всё без участия остальных.
Дрейк фыркнул.
— Я тоже не ожидал, но эта сумасшедшая сдёрнула меня с насиженного места и заставила себе помогать.