Сердце Ворона
Шрифт:
— Но у тебя же только один глаз. Ты можешь потерять его.
— Да. А еще на меня может упасть дерево. И вот что, ребята, идите-ка отсюда и повеселитесь. Мне скоро драться, так что надо сосредоточиться. Все, проваливайте.
Гримо прислонился к дереву и закрыл свой единственный глаз.
Кэлин хотел сказать еще что-то, но Банни потянул его за руку.
— Я уже жалею, что сболтнул про этот турнир, — признался Банни.
Посмотрев два первых боя Горайна, Чайн Шада почувствовал некоторую неловкость. Все поединки его ученика
Первый бой длился совсем недолго: за прямым левой последовал сокрушающий боковой справа, и на этом все кончилось. Плотный крепыш-горец рухнул лицом на помост и уже не шевелился. Зрители-варлийцы встретили успех соотечественника радостными криками. Второй поединок длился дольше, но лишь потому, что Горайн позволил себе поиграть с соперником, бородатым гуртовщиком, сила которого намного превосходила его умение. Горайн держал противника на расстоянии, а в четвертом периоде перешел к делу и перед тем, как отправить его на помост, безжалостно обработал физиономию бородача. Когда беднягу оттащили, служители еще долго смывали с досок кровь.
Хватит, решил Чайн. Поднявшись со скамьи, он направился к обеденной палатке. Стоявший на входе стражник, узнав знаменитость, поклонился:
— Думаю, им надолго запомнится ваш приезд, сир, Чайн кивнул и вошел в палатку. Молодая женщина принесла ему кубок яблочного сока, и борец двинулся к задней скамейке, рядом с которой стояла железная жаровня, наполненная раскаленными угольями. За столиком сидел седовласый офицер — кажется, Мулграв? — а еще дальше, в самом углу какой-то закутанный в черный плащ мужчина с пронзительным, ястребиным взглядом и уже знакомый ему толстяк епископ. Шада выругался про себя и уже собирался повернуть назад, когда на него упал взгляд епископа.
— Мой дорогой, — загремел он. — Присоединяйтесь к нам. Позвольте представить вас нашему Мойдарту.
Подошедший к столику борец навис над обоими сидящими мужчинами. Он поклонился Мойдарту, и в этот момент их взгляды встретились. Чайну почудилось, словно что-то холодное коснулось его сердца, и он инстинктивно понял: этот человек опасен.
— Для меня честь познакомиться с вами, господин.
— Полагаю, вы позаботитесь о том, чтобы вся эта ерунда закончилась хорошо, — сказал Мойдарт, и епископ покраснел от смущения.
— А как все должно закончиться, сир? — спросил Чайн.
— Прежде всего, ничего не нужно было начинать, сир, — ответил Мойдарт. — Иначе как крайней глупостью турнир и назвать трудно. Но раз уж состязания идут, то победителем их должен стать варлиец. Понимаете? Другой исход недопустим, так как грозит… большими неприятностями. Для всех заинтересованных сторон.
— Для нашего народа этот турнир не более чем развлечение, — вставил епископ. — Никакой опасности нет.
— Вы глупец. Объясните ему это, Чайн Шада. Расскажите об опасности затеянного развлечения.
Чайн посмотрел в глаза епископу и понял, что тот напуган.
— Даже самые сильные бойцы, самые прославленные чемпионы не застрахованы от случайности. Можно нарваться на удар, после которого мозги рассыпаются в пыль. Или встретить противника,
— Но… Но… Горайн сказал, что может победить любого горца.
— В теории именно это он и должен сделать.
— Если он проиграет, — сказал Мойдарт, — вы уничтожите того, кто побьет его.
— Я здесь для того, господин, чтобы провести показательный поединок. Если Горайн проиграет — что весьма маловероятно, — то мой противник выйдет на помост после пяти или шести схваток. Он просто не сможет противостоять мне.
— Тогда вы без труда с ним справитесь, — сказал Мойдарт. — Последствия любого иного исхода будут крайне неприятны.
Он поднялся и направился к выходу. Епископ последовал за ним.
Настроение было испорчено, но Чайн не мог позволить себе проявление эмоций. Оставив так и не выпитый сок, он тоже вышел из палатки и смешался с толпой. Увидев знаменитость, люди улыбались, махали руками и даже кланялись.
Шада не стал возвращаться к помосту, а вместо этого решил посетить вторую половину поля. Здесь перед ним никто не раскланивался, но он почувствовал на себе неприязненные взгляды. Пожалуй, путешествие на север было большой ошибкой.
— А ты не так уж и крепок, — сказал кто-то.
Чайн оглянулся и увидел справа от себя жилистого горца в обветшалом килте и длинном плаще. Задира держал в руке кувшин и слегка покачивался.
— Внешность бывает обманчивой, — спокойно ответил Шада.
Два возникших неизвестно откуда стражника схватили горца за руки, и Чайн понял, что находится под охраной.
— Отпустите его! Быстро! Мы разговариваем.
— Сир, нам поручено…
— Оставьте его в покое и займитесь своими делами. Мне сопровождающие не нужны.
Стражники помялись, но подчинились и отпустили горца.
— Спасибо за заботу, ребята, но обо мне не беспокойтесь.
Они переглянулись, пожали плечами, но все же убрались на варлийскую территорию.
Пьяный горец смачно выругался:
— Без поддержки не обходишься, да?
— Похоже, что так, — сказал Чайн и двинулся дальше. На истоптанной, грязной площадке только что начался очередной поединок. Борец остановился. Одним из участников был громадный одноглазый и уже немолодой мужчина. Ему противостоял парень с хорошо развитыми плечами и длинными руками. Несколько секунд они кружили, оценивая друг друга, потом тот, что помоложе, сделал ложный выпад левой и тут же ударил правой. Получилось неплохо. Одноглазый покачнулся и ответил зубодробительным прямым левой. Кулак врезался в челюсть, и соперник одноглазого как подкошенный рухнул наземь.
— Гримо! Гримо! — скандировала толпа. Одноглазый поднял руки и поклонился. Взгляд его упал на Раина.
— Хочешь получить небольшой урок, варлиец? — крикнул он.
— Возможно, попозже. Удар был хорош.
— Молот… паннонов, — отозвался боец.
Шада заметил запинку. Толпа тоже. По ней прокатился смех.
— Пригляди за товарищем, — сказал Чайн. — Боюсь, он нахлебается грязи.
Гримо оглянулся и тут же, опустившись на колени перед лежащим без сознания парнем, перевернул его на спину. Действительно, ноздри и рот упавшего были забиты грязью. Гримо вытер ему лицо, и парень судорожно вздохнул.