Сердце язычницы
Шрифт:
– Но это значит, что буквально все здесь примирились со своей судьбой, – перебила его Лилиа. – То есть даже не пытаются лечиться.
– Вовсе нет. Я как раз собирался перейти к четвертой и самой малочисленной группе, к которой и сам принадлежу. Туда входят люди, не теряющие надежду – впрочем, не знаю, на что. Взять, например, меня. Мэри умирает, и этого не изменишь. Но все мы готовы бороться с болезнью до последнего просто потому, что негоже человеку, созданному по образу и подобию Божьему, складывать руки и ждать худшего. До последнего дыхания, до последней минуты жены я буду делать что смогу, и кто знает... – Он оборвал себя и сказал совсем другим тоном: – Вот и наше
Последнюю четверть часа они шли по тропинке, вьющейся в густых зарослях. Внезапно впереди показалось открытое пространство, где стояли хижины, сплетенные из трав и прутьев. Вдали открывался вид на безбрежную океанскую гладь. Одно строение отличалось от других тем, что было сооружено из бревен и каких-то деревянных обломков.
– Это ваш дом? – спросила Лилиа.
– Мой, – не без гордости откликнулся Калеб. – Я построил его своими руками из даров моря. Возможно, вам это кажется нелепым – к чему настоящий дом в таком жарком климате? Но у всех свои привычки, и я бы не чувствовал себя дома в плетеной хижине. Таковы уж мы, янки. Все-то нам хочется строить основательно, на века! Что ж, в этом есть свой смысл: ведь если мне предстоит доживать свою жизнь на Калаупапа, пусть даже одному, куда приятнее иметь хоть какое-то подобие комфорта.
У дома, обращенного фасадом к побережью, было даже что-то вроде веранды. Калеб предложил Лилиа и ее спутнику следовать за ним и поднялся по ступенькам. Внутри дома было сумрачно, прохладно и даже уютно, несмотря на скудную меблировку, сделанную к тому же вручную. Сквозь открытые ставни на невысоких и узких окнах проникал соленый морской бриз.
В углу комнаты, которую Лилиа – приняла за гостиную, лежал плетеный матрац, рядом стояла грубая этажерка, заполненная книгами. На полках, висевших на стене, теснились бутылки, склянки и сосуды. Калеб уложил женщину на матрац. Она уже пришла в себя и теперь жалобно стонала.
– Это моя аптека. – Калеб достал с полки бутыль. – Здесь лекарство, облегчающее боль.
Наполнив чашку коричневатой жидкостью, он подал ее женщине. Лилиа огляделась и увидела, что мужчина уселся спиной к стене и заснул.
Чтобы не мешать хозяину дома, занимавшемуся пострадавшей, Лилиа подошла к этажерке и начала разглядывать книги – в основном медицинские. Одна из них, самая толстая, оказалась иллюстрированной медицинской энциклопедией.
– Мои помощники! – пояснил Калеб, бросив взгляд на девушку. – Когда стало ясно, какое несчастье постигло Мэри, и я узнал, что нас вышлют на Молокаи, пришлось запастись всем необходимым в надежде, что книги помогут найти средство исцеления. Конечно, никто и не подумал переправить этот драгоценный груз на берег, я сам это сделал. Книги были завернуты в промасленную ткань, но доставить их в целости и сохранности стоило большого труда. Увы, впоследствии оказалось, что о проказе написано очень мало. Никто по-настоящему не исследовал ее, считая неизлечимой, а порой и Божьей карой, которую невозможно отвести.
Калеб умолк. Лилиа увидела, что он смачивает пятна разлагающейся плоти каким-то отваром.
– Ну вот. – Калеб поднялся. – Все это облегчит боль и подкрепит женщину. Как только оба они немного передохнут, я отведу их в хижину, опустевшую некоторое время назад. Сказать по правде, мне не очень приятно видеть рядом сильно изуродованных людей, да и сами они всегда предпочитают отдельное жилище.
– А что делать мне? – спросила девушка.
– Оставайтесь под нашей крышей. Надеюсь, болезнь не затронет вас. Можете поселиться в моей комнате. – Калеб указал на одну из двух закрытых дверей. – А я переберусь на этот матрац, тем более что и без того
Сначала Лилиа хотела отклонить великодушное предложение, не считая возможным вторгаться в семейную жизнь, но за пять дней на Калаупапа она так устала и так страдала от одиночества, что уже мечтала разделить с кем-нибудь свое изгнание.
– Благодарю за гостеприимство, Калеб, – сказала девушка.
– Утром мне удалось поймать большую рыбину, так что сегодня обед нам обеспечен.
– Я тоже хотела бы помочь вам. Вы говорите, это комната вашей жены? Нельзя ли мне ухаживать за ней?
– Ни в коем случае! – резко возразил Калеб. – Простите меня, Лилиа. Я не хотел вас обидеть и очень ценю ваше великодушие. Но дело в том, что Мэри уже давно отказывается выходить, не хочет, чтобы ее видели. Когда-то она была хорошенькой, а теперь... Словом, раз уж жена нуждается в уходе, то это моя обязанность.
– Понимаю... хотя это и очень грустно, – с глубоким сочувствием откликнулась Лилиа.
Через некоторое время спасенный мужчина проснулся и спросил девушку, где им с женой разместиться. Очевидно, поняв вопрос, Калеб поднял спящую женщину с матраца и поманил ее мужа за собой.
Когда они вышли, Лилиа выглянула в окно и увидела дворик с дымящимся кострищем и подвешенным над ним чугунком – кухню Калеба Томаса. Девушка сбегала к ручью за водой, согрела ее и вымылась. Хозяин вернулся, когда она уже вытиралась. Увидев ее обнаженной, он быстро отвел взгляд.
– Лилиа, – начал Калеб после неловкой паузы, – простите, если мои слова будут вам неприятны. Вы очень красивы, а я всего лишь человек со всеми человеческими слабостями. До сих пор мне не приходилось так близко сталкиваться с другой женщиной – все, кого судьба занесла в это дьявольское место, живут отдельно. Если меня потянет к вам, я даже это сочту изменой, а ведь Мэри и без того жестоко наказана. Я знаю, что вы привыкли носить только капа, но... нам обоим будет легче жить под одной крышей, если вы оденетесь. Если одежда белых слишком неудобна для вас, я постараюсь...
– Я оденусь, Калеб, – перебила его Лилиа, торопливо обматывая бедра своей капа.
– К счастью, у вас почти такая же фигура, как у моей жены, так что я могу предложить вам ее платье. Не бойтесь, это совершенно безопасно! Мэри уже давно прикована к постели, и платье ей ни к чему, к тому же я замачивал его в кипятке, прежде чем выстирать.
Калеб ушел в дом и очень скоро вернулся с линялым платьем ненавистного Лилиа покроя. Тем не менее она безропотно приняла его, поблагодарила Калеба и пошла одеваться в отведенную ей комнату. Помещение оказалось крохотным и едва вмещало грубо сколоченную кровать. Зато оно шло от передней стены дома до задней, так что между двумя окошками постоянно тянуло приятным сквозняком. Платье оказалось впору Лилиа, и она со вздохом застегнула мелкие пуговки сбоку и сзади на шее.
Калеб между тем занялся стряпней: большая рыбина, чищенная и потрошенная, уже жарилась над углями на самодельном вертеле.
– Вам помочь, Калеб?
– Спасибо, не нужно. – Не поднимаясь с корточек, он оглядел девушку и благодарно улыбнулся. – Знаете, с самого первого дня на Калаупапа я готовлю сам, а потому дело это для меня привычное. Расскажите-ка мне лучше историю вашей жизни. Присаживайтесь и развлекайте меня разговором.
Лилиа села, прислонившись спиной к стене дома, и начала с возвращения на Мауи. Калеб слушал внимательно и порой как будто недоверчиво, но не перебивал.