Сердце Запада
Шрифт:
Клементина надеялась, что так и случиться; и тогда именно Зак Рафферти покинет округ Танец Дождя с поджатым хвостом. Она всмотрелась в разлинованные тенями балки, пытаясь разглядеть выемки в стене. Возможно, от томагавков. А может, от обычного топора, которым кололи дрова. Ей хотелось расспросить Гаса о прежнем хозяине дома, о том, как тот умер. Но больше всего хотелось увериться, что кошмарная история – просто выдумка, что Зак Рафферти все сочинил, чтобы напугать ее и отослать прочь отсюда.
– Клементина…
Она посмотрела через стол на мужа. Его взгляд
– Клементина, мы теперь здесь. На ранчо, значит… Настало время, чтобы я… – Кожа на выступающих скулах заалела, и он крепко сжал губы. – Сейчас я хочу сделать тебя своей истинной женой. В… физическом смысле.
Бочонок царапнул пол, когда Гас поднялся. Обошел стол, встал позади жены. Клементина слегка втянула в себя воздух, когда он начал вытаскивать шпильки из ее волос.
Муж разгладил ее волосы по плечам, неловко, но нежно. Затем протянул руку, чтобы помочь ей выйти из-за стола. Клементина вложила дрожащую и влажную ладонь в его руку. Гас повел ее в комнату со скошенной крышей. Там едва хватало места для брачного ложа — большой железной кровати с домоткаными одеялами и подушками, облаченными в мешки из-под муки.
Она слышала, как сзади нерешительно топчется Гас, слышала его прерывистое дыхание, но не могла заставить себя взглянуть на мужа.
– Я, ээ, оставлю тебя одну на несколько минут, чтобы ты разде… ну, подготовилась. Ну, ты поняла, – с нервным смешком сказал он. Клементина подождала, пока закроется дверь, а затем вздохнула.
Она никогда не видела себя обнаженной. Даже купалась в сорочке. Но на сей раз не стала набрасывать на голову неглиже, как накидку, прежде чем снять одежду. Клементина стянула нижние юбки, кофточку, корсет и сорочку. Заколебалась, но потом дернула за завязки и спустила с бедер муслиновые панталоны.
Быстро двигаясь, вытащила из чемодана чистое белье и расческу, затем надела ночную рубашку через голову. Тонкий батист нежно окутал разгоряченное тело.
Дверь открылась. Клементина почувствовала стыд, представ перед Гасом в одной только ночной рубашке. Стыд и странное ощущение собственного тела: наготы ног под тонким батистом, тяжести грудей и колючести сосков. Пульс под высоким кружевным воротником забился сильно и быстро. Неосознанно Клементина поднесла руку к горлу.
Гас пристально смотрел на ее рот. Его глаза светились, а лицо было напряжено.
– Клементина, – позвал муж, со стоном наклонился и поцеловал ее.
Клементина подалась ему навстречу, чувствуя под пальцами крепкие мышцы широкой спины. Ощутила жар мужского тела под мягкой фланелью. Гас вздрогнул и оторвал от нее губы.
– Ложись в постель.
Матрас зашуршал, и сыромятная кожа заскрипела, когда Клементина легла. Она натянула одеяло до подбородка. Простынь была холодной и колола ее голые ноги.
Клементина наблюдала, как Гас распускает боковую шнуровку на сапогах и сбрасывает обувь. Она слышала, что мужчины отличаются от женщин в сокровенных местах, но никогда не видела обнаженного мужчину
– Не обману тебя, малышка. Будет немного больно.
Она улыбнулась, чтобы показать, что верит в лучшее.
– Я слышала, Гас, что в первый раз всегда больно. Но не понимаю, почему. Что именно ты собираешься делать со мной?
– Только то, что делают все мужья. Ничего плохого.
Сейчас он полулежал на ней, давя массивным торсом. Ей нравилось чувствовать на себе его вес. В этом было что-то такое… такое интимное, будто выдерживая его тяжесть, она становилась настоящей женой.
Гас оглаживал ее, словно пытался утихомирить норовистую кобылку, и Клементина чуть было не рассмеялась. Она дотронулась пальцем до уголка его рта и провела по нижней губе. Мужской рот выглядел жестче, чем был на самом деле.
– Тебе тоже будет больно?
Румянец на его щеках вспыхнул ярче, и Гас потупился.
– Значит, тебе уже все известно, – заключила она. – У тебя это не впервые.
Его голова так сильно опустилась, что Клементина больше не видела лица. Гас шумно выдохнул.
– Клементина… это не та вещь, которую мужчине легко обсуждать со своей безупречно воспитанной, милой и невинной женой.
Ей хотелось, чтобы он перестал говорить так, думать так. Клементина, вне всяких сомнений, не была безупречно воспитанной и больше не хотела быть милой и невинной. И ей не терпелось узнать, что же произойдет дальше. Она не могла выбросить из памяти материнские слезы облегчения, когда доктор заявил, что та не должна больше пытаться заводить детей. К тому же Гас предупредил, что будет больно. И она не раз слышала разговоры о том, что супружескую обязанность приходится терпеть. У Клементины сложилось впечатление, что это вроде наказания палкой.
Девушка вытянула руки по швам и зажмурилась.
– Теперь можешь сделать это со мной. Я готова.
Гас рассмеялся, уткнувшись носом в мягкое местечко между ее плечом и шеей.
– Я люблю тебя, Клементина. Ты такая красивая, такая чистая и непорочная.
– Я вовсе не чистая и непорочная, Гас. Не совсем.
– Значит, ты признаешь, что красива?
Краска залила ее щеки. Муж чмокнул ее в губы, и его смех, низкий и хриплый, окутал ее. Она глубоко вдохнула мужской запах.
Гас провел рукой по груди Клементины, разминая ладонью, потом приподнял, будто оценивая спелость. Слегка зажал сосок между большим и указательным пальцами, смяв шелковистый батист, и Клементину опалило жаром. Муж играл сосками, а ее мышцы дергались все сильнее и сильнее, пока спазмы не сделались невыносимыми. Клементина схватила его за запястье, думая, что умрет, если он не прекратит, умрет, если он остановится.
Гас втиснул ладонь между ног жены, и потрясенная тем, что он трогает ее в запретном месте, и ощущениями, вызванными этим прикосновением, охваченная волнением, Клементина воспротивилась и попыталась оттолкнуть Гаса.