Сердце женщины

Локк Уильям

— Я пошутил, Ивонна. И разве я могу бранить вас, дорогая? Наоборот, я пришел к вам как проситель. Я люблю вас и мое заветное желание — видеть вас своей женой.

Солнечный свет погас в глазах Ивонны, сердце ее перестало биться; растерянно, недоумевающе она уставилась на каноника.

— Вы хотите, чтобы я…

— Ну, да. Разве это так странно?

— Вы, конечно, опять шутите… Я не понимаю… Она отняла у него свою руку и выпрямилась, крутя в руках свой носовой платок и трепеща всем телом. Это было так неожиданно. Она не верила

своим ушам. До сих пор она даже не смотрела на него, как на мужчину. Правда, Джеральдина поддразнивала ее каноником, но она ни минуты не придавала этому значения. Выйти замуж за каноника Чайзли — это казалось ей невозможным, нелепым.

А, между тем, он просил, умолял. Она была подавлена тяжкой ответственностью, вдруг свалившейся на нее. Их разделяла в духовном смысле такая пропасть, и вот он спустился до нее и хочет вознести ее с собой на высоту. От одной мысли об этом у нее захватывало дух и голова кружилась.

— Я не тороплю вас с ответом, — услыхала она его голос. — Завтра, через неделю, через месяц, когда хотите. Подумайте. Я могу предложить вам честное имя, известный комфорт, свободу от всяких материальных забот, — благодаря Бога, средства мои позволяют мне это, — приличное положение в обществе и глубоко искреннюю привязанность. Я не требую ответа сейчас; хотите, я подожду неделю, месяц.

— Месяц не составит разницы. Мне и через месяц это будет казаться таким же странным, как теперь, — пролепетала Ивонна. И запнулась, захваченная вихрем своих мыслей. «Может быть, это жертва с его стороны: он так добр; он хочет обеспечить ее будущее…»

— Я не могу принять этого от вас, — прибавила она, по-видимому, без всякой связи с предыдущим.

— Но ведь я прошу об этом не для вас, а для себя, Ивонна. Вы мне нужны для того, чтобы внести радость в мой дом и в мою жизнь. Если вам некуда девать свою жизнь, Ивонна, отдайте ее мне ради моего счастья. Я уже много месяцев думал об этом, с волнением и тревогой. Я не из тех людей, которые легко относятся к любви и браку. Если я говорю: вы мне нужны, это значит, что я без вас жить не могу. Ведь вы же верите мне?

— Конечно, больше, чем кому бы то ни было…

Она молчала. Он обнял ее рукой за плечи и привлек к себе.

— Вы должны быть моей женой, Ивонна. Почему бы вам не сказать «да» теперь же?

Она была не в силах противиться крепкой воле и авторитету этого человека. Чего ради ему захотелось жениться на ней, этого она не могла постичь, но его просьба звучала приказом.

— Если я так нужна вам, я… я сделаю, как вы хотите, — прошептала она упавшим вздрагивающим голосом.

— Вы будете счастливы, дитя мое, — успокоил он ее. — Вам нечего бояться, я позабочусь о том, чтобы вокруг вас всегда светило солнце.

Он еще ближе привлек ее к себе и поцеловал в лоб, потом тихонько отпустил.

— Значит, вы даете мне слово?

— Да.

— Теперь посмотрите мне в глаза и скажите: «Эверард, я хочу, чтобы вы были моим мужем».

В его

тоне была и влюбленность и самонадеянность счастливого влюбленного. Это немножко оживило Ивонну. Она как-то странно засмеялась, не то весело, не то горестно.

— О! Я не могу, не смею, это так непочтительно!

— Попробуйте. Ну, скажите: «Эверард».

Но Ивонна качала головкой.

— Я уж лучше попробую, когда буду совсем одна, попрактикуюсь.

Каноник засмеялся. Он был в эту минуту всем доволен. Ее скромность и невинность восхищали его. Хоть она и была замужем, в ней сохранился весь аромат девичества. Какое наслаждение обладать такой женщиной.

— Вы счастливы? — спрашивал он, беря ее маленькую смуглую ручку, лежавшую поверх другой на ее коленях.

— Я слишком испугана, чтобы чувствовать себя счастливой… пока, — мягко ответила она, робко поднимая на него глаза. — Я как-то не совсем понимаю… Полчаса тому назад я была бедной певичкой, а теперь…

— А теперь вы моя невеста и будущая жена.

— Вот этого-то я и не могу осмыслить. Все как будто перевернулось вверх дном. Нет, вы, правда, хотите этого, каноник Чайзли, правда? Вы так добры и умны: вы не позволили бы мне сделать что-нибудь такое, чего не надо делать.

— Доверьтесь мне вполне, Ивонна, и все будет хорошо.

Она встала и просто, но с достоинством протянула ему руку.

— Теперь я пойду к себе, мне надо подумать. Вы позволите? В другой раз я буду с вами сколько вы захотите.

Каноник проводил ее до двери, поцеловал ей руку, по-старинному, низко склонившись над нею, и с поклоном простился с нею, потом позвонил лакею и велел ему попросить в гостиную м-с Уинстэнлей. Он не любил откладывать серьезных дел в долгий ящик.

Из последующей беседы каноник вышел победителем. Сатирические замечания своей кузины он парировал под видом участия к ней не менее иронически. Если бы она не так открыто показала ему свое враждебное отношение к этому браку, он, быть может, пожалел бы ее за утрату престижа в качестве хозяйки ректората. Но теперь он находил, что она своими капризами утратила право на его сочувствие. К тому же, он твердо решил, что трое в доме верховодить у него не будут.

— Надеюсь, она сумеет расширить сферу вашей полезной деятельности, Эверард, как подобает доброй жене, — говорила м-с Уинстэнлей. — Она так неопытна в этих вещах. Не будьте к ней слишком строги.

— Я строг только к тем, кто не признает моего авторитета. Но тогда это долг, а не строгость. Разве вы когда-нибудь находили меня суровым учителем долга, Эммелина?

— Надеюсь, вы не станете сравнивать нас?

— Конечно, нет. Я не могу сравнивать мою жену ни с какой другой женщиной. Это было бы во всех отношениях несправедливо.

— Ну, что ж, — молвила она на прощанье. — Надеюсь, вы будете счастливы.

— Милая Эммелина, я смиренно сознаю, что все эти годы вы, главным образом, заботились о моем счастье.