Сердце женщины

Локк Уильям

— Вы — последний, кого я ожидал встретить здесь, — надменно молвил епископ.

— А вы — последний, кого я здесь желал бы видеть, — был ответ.

— Без сомнения. Но, раз мы уже столкнулись, я имею сказать вам только одно. Я проследил мадам Латур вплоть до этого дома. Где она?

— Здесь — наверху.

— В этой… — начал епископ, озираясь и не находя подходящего слова для выражения своего отвращения.

— …Лачуге? — подсказал Джойс. — Да?

— И под вашей опекой?

— Под моей опекой.

Губы епископа дрогнули,

пот крупными каплями выступил у него на лбу, мука засветилась в глазах.

— Неужели у вас хватило низости… — начал он дрожащим, хриплым голосом.

Но Джойс не дал ему договорить. С гневным жестом он воскликнул.

— Остановитесь! Она чиста, как звезды. Не смейте сомневаться в этом. Я говорю это вам ради нее, не ради вас.

Епископ глубоко втянул в себя воздух и отер пот со лба. Джойс принял его молчание за недоверие.

— Если б я был так низок, разве стал бы я разубеждать вас? Не все ли мне равно было бы, знаете вы это, или нет? Я ответил бы вам: «да», и вы ушли бы отсюда, и я больше не увидел бы вас.

Заложив руки в карманы, он смотрел на своего кузена. В душе его поднималась вся горькая ненависть парии к представителю касты, унизившей его и отрекшейся от него; вдобавок, он сознавал, что в данный момент его позиция выше и достойнее.

— Я вам верю. О да! Я верю вам, — поспешно ответил Эверард. — Но почему она здесь? Почему она дошла до этого.

— Вашему высокопреподобию не следовало бы предлагать такие вопросы.

— Я вас не понимаю.

— Мне кажется, это довольно ясно. — Джойс пожал плечами.

Его насмешливый тон показался епископу циничным.

— Вы хотите сказать, что сумели подольститься к мадам Латур и она содержит вас? — выговорил он с гримасой отвращения.

Джойс засмеялся невеселым смехом.

— Послушайте. Надо нам как-нибудь понять друг друга. Я — преступник, а вы — епископ англиканской церкви. Может быть, Бог, в которого вы верите, удостоит рассудить нас. Женщина, которая была вашей женой, обратилась к вам, когда она была больна и без гроша, вы не сочли нужным откликнуться на ее призыв. Я же нищий, отверженец, взял ее к себе, дал ей приют, позаботился о ней и берег ее, как священный залог. Кто же из нас двоих выполнил волю Бога?

Эверард уставился на него широко раскрытыми от волнения глазами.

Вошел посетитель с книгой, выбранной им в ларе снаружи. Джойс подошел к нему, взял деньги и вернулся на прежнее место.

— Никакого призыва я не получал.

— Нет, получили. Через меня. Она была слишком больна, чтобы писать самой.

— Когда это было?

— Год тому назад, в прошлом ноябре.

Эверард подумал минутку и вдруг вспомнил. Лицо его приняло глубоко сокрушенное выражение.

— Прости меня, Боже! Я бросил ваше письмо в огонь нераспечатанным.

— Можно узнать, почему? — спросил Джойс, невольно радуясь унижению своего кузена.

Меня предупредили, что вы приезжали

в Фульминстер, чтобы выманить у меня денег.

— Неужели ректор имел бесстыдство написать вам это? — гневно вырвалось у Джойса.

— Нет, не ректор.

— Так что же? Я виделся только с ним. Я просто-напросто разыскивал мадам Латур.

— Я не вызываю имен. Я только объясняю. Письмо это пришло с той же самой почтой, что и ваше. Не предполагая, что вы могли обратиться ко мне по какому-нибудь поводу, не касающемуся вас самих, и оставаясь верным своему решению не иметь с вами ничего общего, я, как уже было сказано, уничтожил ваше письмо. Поверьте, я глубоко огорчен…

— Не извиняйтесь! — холодно прервал его Джойс. — Я уже не обижаюсь на такие вещи. По всей вероятности, ваша корреспондентка — эта проклятая Эммелина Уинстенлей. Можно вас поздравить с такими друзьями.

Епископ, не ответив, сделал шага три вперед и назад, нагибая голову, вдоль уставленных книгами полок. Затем остановился и кротко сказал:

— Расскажите мне факты об Ивонне.

Когда он назвал ее просто по имени, Джойс немного смягчился и вкратце изложил ему события. Эверард слушал, сурово глядя на него из-под нахмуренных бровей, и тихо произнес:

— Я отдал бы всю свою кровь до капли только за то, чтоб избавить ее от таких страданий.

— И я тоже! — молвил Джойс.

— Боже мой! Зачем я не знал этого!

— Вы сами виноваты, что не знали.

— Вы правы. Я наказан за свое немилосердие по отношению к вам.

— Не могу сказать, чтоб я жалел об этом, — угрюмо молвил Джойс.

Наступило краткое молчание. В душе обоих шла борьба. Оба были сильно взволнованы. В душе Джойса было сознание победы, сладость мести, сознание, что теперь Ивонна, несомненно, отклонит предложение помощи со стороны епископа. Он, Джойс, завоевал право помогать ей.

Неожиданно из соседней комнаты донесся ее голос:

— Идите же. Чай стынет.

Оба вздрогнули. Глаза епископа блеснули; он шагнул вперед. Но Джойс жестом остановил его.

— Мне лучше подготовить ее. Ваше появление будет для нее большим сюрпризом.

Епископ кивнул головой в знак согласия. Джойс выглянул за дверь, чтоб убедиться, что мальчишка-рассыльный уже вернулся и на своем посту, и, успокоившись насчет этого, пошел к Ивонне, оставив епископа ждать в лавке.

Она снимала с бензинки блюдо горячих поджаренных тартинок. И погрозила ему этим блюдом.

— Ну, если тартинки все сгорели — не моя вина. И — позвольте — вы же отлично знаете, что я не разрешаю вам сидеть здесь без пиджака.

Джойс, не ответив, взял у нее из рук блюдо и поставил его на стол.

— Что с вами, Стефан? — спросила она вдруг, вглядываясь в его лицо. — Что случилось?

— К вам гость, Ивонна.

— Ко мне?!

Она с недоумением посмотрела на него. И, должно быть, прочла ответ на его лице, потому что схватила его за рукав.