Сердце женщины

Уэст Розалин

– О, я вижу, вы наконец-то проснулись, мадемуазель.

Жан Люк стоял около иллюминатора, освещенный лучами яркого солнца. Она не могла разглядеть выражение его лица, но ей почему-то казалось, что капитан улыбается.

– Я ждал, когда вы проснетесь, чтобы позавтракать вместе, – продолжал Люк. – Мне скучно одному за столом. Не желаете ли быть моей гостьей, мадемуазель?

Ни извинений, ни объяснений. И она чувствовала, что их не будет, поскольку тогда бы ему пришлось признать свое поражение. Впрочем, кольцо на ее пальце и так являлось свидетельством

его поражения.

– Сочту за честь быть вашей гостьей, – сказала Элиза, усаживаясь за стол.

Капитан наблюдал, как она ест, и при этом у него было такое выражение лица, словно это он одержал победу в их противостоянии. Элиза не выдержала и проговорила:

– Я потрясена вашей учтивостью, капитан. Неужели вас обеспокоило мое здоровье? Наверное, испугались, что я могу умереть, прежде чем вы обменяете меня на деньги?

Люк едва заметно улыбнулся:

– Я на редкость любезный мужчина, мадемуазель, когда гости ничем не угрожают мне.

– Выходит, теперь я ваша гостья? Означает ли это, что я могу отказаться от вашего гостеприимства и вернуться домой?

Он снова улыбнулся:

– Думаю, нет.

– Я тоже так подумала.

Люк довольно долго молчал; казалось, он не знал, как продолжить разговор.

– Знаете, мадемуазель, – проговорил он наконец. – Ведь теперь стало значительно теплее, мы вошли в воды Карибского моря. – Капитан налил девушке кофе, и она заметила, что и взгляд его потеплел – в нем уже не было прежнего холода. – Может, вы хотите подняться на палубу и насладиться солнышком? Это вернет вашему лицу здоровый цвет.

– С удовольствием, капитан. Он кивнул:

– Вот и хорошо.

– Вы не хотите, чтобы кто-нибудь подумал, что вы плохо обращаетесь с пленницей, капитан?

Он усмехнулся и пробормотал:

– Некоторые обращаются с пленными гораздо хуже, мадемуазель.

Элиза посмотрела на его руку и решила, что лучше сменить тему.

– Вы, кажется, говорили, что мы направляемся в Новый Орлеан?

– Я? – Он искренне удивился.

– Да, вы.

– Что ж, значит, так оно и есть. До Нового Орлеана еще несколько дней пути. При благоприятных обстоятельствах там нас должны ждать новости от вашего отца.

На какое-то мгновение между ними снова возникло отчуждение – Элиза сразу же это почувствовала.

– Новости? – переспросила она.

– Теперь ваши дни на этом корабле можно сосчитать по пальцам, мадемуазель Монтгомери, – продолжал Люк.

– Зовите меня по имени. Нет необходимости соблюдать формальности, капитан. И знаете, Филомена – мне не очень-то нравится. Я предпочитаю, чтобы меня называли моим вторым именем – Элиза…

– Элиза, – с улыбкой повторил Люк.

И она тоже улыбнулась – ей понравилось, как он произнес ее имя. Кроме того, она вдруг осознала, что ей ужасно не нравится имя Филомена.

Вскоре Элиза поднялась на палубу и, прислонившись к поручню, подставила лицо теплому ветру. Выросшая в семье моряков, она с детства любила море. Когда-то они с Нейтом часто путешествовали вдоль побережья на парусной шлюпке, а позднее, когда

шлюпки сменились кораблями, она узнала все, что касается морской науки, потому что эти знания позволяли ей меньше тревожиться, когда любимый брат надолго уходил в море, сначала – в качестве помощника капитана, а затем и капитаном. Одетая как мальчик, Элиза становилась членом команды и выполняла все приказы брата во время их коротких рейсов. Правда, приходилось обманывать отца – они говорили, что она направляется на прогулку как пассажирка. Элиза не боялась взбираться на корабельные снасти и управлять парусами во время шторма. В эти моменты ее пьянило чувство свободы, и она прекрасно понимала тягу моряков к морю.

Как же она завидовала Нейту, когда он отправлялся в Калькутту, подняв все паруса. К сожалению, она не могла сопровождать брата. Но зато Нейт, вернувшись из плавания, часами рассказывал ей обо всех своих приключениях, и Элиза была очень благодарна брату – он прекрасно ее понимал…

Увы, теперь она уже никогда не услышит рассказов Нейта. И никогда не увидит его…

– Чудесный день, мисс Монтгомери.

Быстро смахнув со щеки слезу, Элиза повернулась и увидела Реми.

– Да, действительно чудесный, – ответила она с улыбкой.

Подойдя к поручню, юнга встал рядом с девушкой, и Элиза вдруг поняла, что он необыкновенно похож на ее брата в юности. Тут Реми улыбнулся, и Элиза подумала о том, что и Нейт когда-то улыбался точно так же. Она чуть снова не прослезилась, но все же взяла себя в руки. Чтобы не думать о брате, Элиза спросила:

– Реми, а как случилось, что ты оказался на пиратском корабле?

Мальчик посмотрел на нее с удивлением; казалось, он не понял вопроса.

– Вы о чем? – пробормотал он наконец.

– Почему ты стал плавать под командованием капитана с такой… дурной славой?

Юнга приосанился и заявил:

– Для меня большая честь плавать на этом судне. А наш капитан – благороднейший человек.

– Неужели? Разве благородно рыскать по морям и нападать на беззащитных торговцев, чтобы завладеть их богатством?

– Прошу прощения, леди, но откуда у вас такое мнение о нашем капитане? – Реми выглядел явно озадаченным.

– Но ведь суд вынес приговор вашему капитану…

Реми рассмеялся:

– О, все это ложь, миледи! Капитан Черная Душа никогда не плавал под флагом с черепом и костями.

Элиза вздохнула. Преданность мальчика была восхитительной, но наивной.

– Мне кажется, ты считаешь своего капитана совершенно безупречным, не так ли?

Тут Реми вдруг нахмурился и проворчал:

– Поосторожнее, миледи. Я не потерплю непочтительного отношения к капитану даже от такой прекрасной леди, как вы. Капитан Люк, возможно, не святой, но он спас меня. Он подобрал меня в сточной канаве в Новом Орлеане, где я копался в отбросах. А спал я под мостом. Он дал мне чистую одежду и кров. Я же трудился в поте лица, чтобы оправдать его доверие. Порой он бывает очень строгим, но жестоким – никогда. И он никогда не нарушал нашего кодекса чести.