Сердце зимы (Колесо времени - 9)

Джордан Роберт

Изменение, внезапное, потрясающее ту, которая никогда не знала перемен. Сжатие. Тук-тук. Тук-тук. То приятное биение стало быстрее. Конвульсивное сжатие. Снова. И снова. Всё сильнее. Тук-тук-тук-тук! Тук-тук-тук-тук!

Внезапно, другая, которая была ей, ушла. Она осталась одна. Она не знала страха, но она была напугана и одна. Тук-тук-тук-тук! Сжатие! Сильнее прежнего! Сдавливающее, сокрушающее её. Она бы закричала, если бы знала, как это делается, если бы знала, что такое крик.

А после был ослепляющий свет, полный кружащих сполохов. Она обрела вес; до этого она никогда не ощущала веса. Режущая боль внутри. Что-то щекотало ногу. Что-то щекотало

спину. Сперва она не понимала, что надрывный крик исходил от неё самой. Она слабо дёрнулась, пошевелила руками, ногами, которые не знали, как им двигаться. Она лежала на чём-то мягком, однако более жёстком, чем всё, что ощущала прежде, если не считать воспоминаний о другой, которая была ей и которая ушла. Тук-тук. Тук-тук. Звук. Тот же самый звук, то же биение. Неосознанное царило одиночество, но была также и удовлетворённость.

Память возвращалась медленно. Она подняла голову с женской груди и взглянула в глаза Эмис. Да, Эмис. Покрытая испариной и с усталостью в глазах, но улыбающаяся. И она - Илэйн; верно, Илэйн Траканд. Но было теперь и ещё что-то. Не похожее на узы Стража и всё же чем-то напоминающее их. Менее отчётливое, однако более величественное. Голова закружилась, когда она медленно повернулась, чтобы взглянуть на другую, которая была ей. Взглянуть на Авиенду, голова которой покоилась на другой груди Эмис, Авиенду со слипшимися волосами и блестящим от пота телом. Радостно улыбающуюся. Смеясь и плача одновременно, они сжали друг друга в объятии столь крепком, словно желали не расставаться никогда более.

– Это моя дочь Авиенда, - сказала Эмис, - а это моя дочь Илэйн, родившаяся в тот же день и час. Пусть всегда они защищают друг друга, поддерживают друг друга, любят друг друга.
– Она засмеялась мягко, устало, нежно.
– Ну а теперь, может кто-нибудь принесёт нам одежду, пока мои новые дочери и я не замёрзли насмерть?

Но перспектива замёрзнуть насмерть Илэйн в тот момент не волновала. Смеясь сквозь слёзы, она прижимала к себе Авиенду. Она нашла свою сестру. Свет, она нашла свою сестру!

Тувин Газал пробудилась от звуков тихого спора: что-то негромко говорили ходящие взад-вперёд женщины. Лёжа на своей жёсткой койке, она не без сожаления вздохнула. Её руки, сжимающиеся на горле Элайды, оказались всего лишь приятным сном. Реальностью же была маленькая комнатка со стенами из грубого полотна. Чувствовала она себя словно истончившейся, опустошённой от постоянного недосыпания. Но сейчас она явно заспалась - на завтрак времени не будет. Неохотно, она откинула одеяла. Это здание раньше было небольшим складом, с толстыми стенами и тяжёлыми стропилами, нависающими над головой, но тепла оно не сохраняло. Дыхание её превращалось в пар, морозный утренний воздух проник сквозь сорочку прежде, чем она спустила ноги на жёсткий дощатый пол. Даже если она и подумывала о том, чтобы остаться в постели, имеющихся распоряжений никто не отменял. Грязные узы Логайна делали неповиновение невозможным, не важно как часто не хотела она повиноваться.

Всё время она старалась думать о нём просто как об Абларе, или на худой конец как о мастере Абларе, но всегда это был Логайн, который вторгся в её разум. Печально известное имя. Логайн, Лжедракон, вдребезги разгромивший армии родного Гэалдана. Логайн, проложивший себе дорогу сквозь те немногие силы Алтары и Муранди, которые имели достаточно мужества, чтобы попытаться остановить его, пока он не начал представлять угрозу для самого Лугарда. Логайн, усмирённый, но каким-то образом снова обретший способность направлять и посмевший

установить своё омерзительное плетение саидин на Тувин Газал. Какая жалость, что он не приказал ей прекратить думать! Она могла чувствовать его, в дальнем уголке сознания. Он был там всегда.

На секунду она с силой зажмурилась. Свет! Все эти годы изгнания и опалы ферма госпожи Довиль казалась самой Бездной Рока, когда к избавлению вёл лишь один немыслимый путь - стать преследуемой всеми отступницей. Но не прошло и недели после поимки, как она поняла, что ошибалась. Бездной Рока было это. И отсюда не спастись. Сердито, она тряхнула головой и пальцами оттёрла блеснувшую на щеках влагу. Нет! Как-нибудь, но она сбежит, сбежит хотя бы настолько, чтоб достало времени сомкнуть руки на горле Элайды. Как-нибудь.

Помимо кровати в комнате почти не было мебели, но даже так места для движения оставалось немного. Поясным ножом сколов лёд с жёлтого кувшина на умывальнике, она набрала в таз воды и направила Силу, чтобы согреть её. Источник она не отпускала до тех пор, пока над водой не начали виться усики пара. Направлять для этой цели было позволено. Для этой - и никакой больше. Действуя механически, она почистила зубы с солью и содой, затем из стоящего около койки деревянного сундучка вынула свежую сорочку и чулки. Доставать своё кольцо, спрятанное в самом низу маленького бархатного мешочка, она не стала. Ещё один приказ. Все остальные её вещи лежали здесь, все кроме бумаг. Какая удача, что они пропали, когда её схватили. Последней деталью интерьера была вешалка, на которой висели её платья. Не утруждая себя особенным выбором, она взяла одно, бездумно надела и, вооружившись гребнем и щёткой, занялась причёской.

Но когда она разглядела своё отражение в дешёвом, искривлённом зеркале умывальника, отделанная слоновой костью щётка замерла. Тяжело задышав, она опустила руку - щётка упала рядом с гребнем. Платье, которое она выбрала, было толстым, из прекрасно сотканной шерсти, но тёмно-красного цвета и без единого украшения, так что казалось почти чёрным. Чёрным, как мундиры Аша'манов. Искажённое отражение уставилось на неё, презрительно кривя губы. Она уже сдалась - вот, что означал сделанный ею выбор. Не колеблясь, она схватила серый плащ, отороченный мехом куницы.

Когда она откинула полотнище, загораживающее выход, там уже были сёстры около двадцати в длинном коридоре, тянувшемся вдоль разделённых холщовыми перегородками комнат. Тут и там немногие женщины вели приглушённые разговоры, но большинство избегало смотреть друг на друга, даже если они были из одной Айя. Да, страх имел место, но гораздо сильнее стыд покрывал краской лица. Акоура, крепко сбитая Серая, уставилась на руку, где обычно носила кольцо. Десандре, стройная Жёлтая, прятала кисть правой руки подмышкой.

При появлении Тувин негромкие разговоры замерли. Кое-кто откровенно уставился на неё. Включая Дженаре и Лемай из её собственной Айя! Десандре пришла в себя настолько, чтобы холодно повернуться к ней спиной. За два дня одетые в чёрное монстры схватили пятьдесят одну Айз Седай, и пятьдесят из них винили в этом Тувин Газал, будто Элайда а'Ройхан никакого отношения к постигшей их катастрофе не имела. Если бы не вмешательство Логайна, они бы утолили свою жажду мести в первую же проведённую здесь ночь. Она не испытывала благодарности к нему за то, что он остановил их и заставил Карниель Исцелить рубцы от ремней и синяки, оставленные ударами кулаков и ног. Будь её воля, она бы скорее позволила им забить себя до смерти, чем быть ему обязанной.