Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь
Шрифт:
– Господин Проэмперадор, я вам еще не надоел?
– Нет.
Зачем он соврал? Глупость какая…
– Жаль. Хотелось бы за все хорошее обрадовать вас дважды.
– Салиган, вы можете короче?
– Если постараюсь. Вас обрадует, если эти господа на крышах и внизу оставят вас и Старый парк в покое? Да или нет?
– Да!
– Отлично. Они уйдут, но мне нужен ваш приказ. Письменный. При нынешнем раскладе скорей убьют меня, чем вас, но может статься, и наоборот. Мне так часто сходили с рук мерзости, что я боюсь быть повешенным за благодеяние.
– Что
– Я поведу их грабить.
– Что?!
– Я поведу их грабить в противоположную от парка сторону. Подобное лечат подобным. Вы о таком слыхали?
– Монсеньор, – подал голос внимательно слушавший Дювье, – это дело! Жар от наших задниц оно оттянет…
– Что вам написать? Закатные твари, нечем мне писать и не на чем!
– Все уже написано. – Маркиз с довольным видом полез в карман. – С вас подпись и осознание, что вы ставите ее в здравом уме и твердой памяти. Прошу.
«В седьмой день Летних Молний 400 года К. С. и далее маркиз Салиган действовал по моему приказу. Проэмперадор Олларии герцог Эпинэ».
Этого он не писал, но это было написано его рукой! Робер дважды перечел записку, вспомнил мэтра Инголса и потребовал объяснений.
– Я взял за образец октавианскую подделку Килеана, – теперь маркиз копался в седельной сумке, – а его письменный прибор я просто взял. Старик Дорак в подобных случаях писал, что все, сделанное имярек, сделано во благо и по приказанию, но это не ваш стиль… А, вот оно! Только, ради Леворукого, не посадите кляксу.
Походный письменный прибор украшал герб Килеанов, но чернила были свежими, а перо отлично заточено. На мгновение стало тошно, только другого выхода не было, Робер, во всяком случае, его не видел. Подпись легла на бумагу, точно всегда там была. Обошлось без клякс.
– Можете оставить прибор у себя. На память о несчастном, – маркиз выразительно шмыгнул острым носом и сунул шкатулку Дювье, – Килеане-ур-Ломбахе.
– Когда… все сделаете, возвращайтесь. И будьте поосторожней!
– Я твердо намерен когда-нибудь вам надоесть. – Салиган спешился и закинул поводья за луку седла. – До встречи, Проэмперадор. И позаботьтесь о моей кобыле, она мне дорога. А не мне, так барышникам.
Пока Эпинэ, онемев от подобной наглости, придумывал ответ, Салиган подпрыгнул и, ухватившись за нависший над дорогой сук, оказался сперва на дереве, а затем на крыше выходящего в проулок сарая, откуда и послал воздушный поцелуй, после чего окончательно исчез.
– Монсеньор, – доложил Грейндж, – люди разосланы.
– Возвращаемся, – хрипло велел Иноходец и понял, что все еще держит в руках дурацкое перо.
Глава 5
Талиг. Оллария
400 год К. С. 7-й день Летних Молний
1
Предместье называлось Огородным, но огородов здесь почти не осталось, все больше сады, благодушно подставлявшие вечерним лучам зреющие яблоки, груши
Долго ли еще идти, графиня не спрашивала, но столько она не ходила давно. Если бы не «церковные» сандалии, женщина села бы и захныкала еще в Каменщиках с их покрывавшей дорогу щебенкой, но и так ступни сразу и гудели, и горели, а все остальное – ныло. Арлетте казалось, что на нее напялили тяжеленную торскую шубу, а поверх – корсет, который и затянули изо всех сил; ощущение становилось, вернее, уже стало невыносимым, и все равно графиня шла, не жалуясь и ни о чем не спрашивая. Нытье заветную «голубятню» не приблизит, а занятых своим делом мужчин отвлечет.
Марианна, видимо, думала так же. После встречи с Джанисом баронесса не произнесла ни единого слова, она молчала, даже когда в городе Франциска на них выскочили три твари, судя по юбкам и длинным волосам, недавно бывшие женщинами. На Арлетту они внимания не обратили, но баронесса на них подействовала, как одинокая кошка на собачью стаю. Нет, вреда Марианне никто не причинил – не успели. На душу смиренного монаха легло три новых то ли греха, то ли благодеяния, а красавица опустила капюшон и больше его не поднимала.
Вторая встреча вышла уже почти в предместьях. Улочки были пусты, их обитатели либо бушевали в кварталах побогаче, либо отсиживались за наглухо закрытыми дверями, здесь же никаких беспорядков не ощущалось, разве что время от времени попадались разгромленные лавки. Возле одной как раз копошились мародеры. Пьетро опустил голову и ускорил шаг, дамы последовали его примеру. Казалось, что пронесло, но за углом караулила пара громил, не то изгнанных из стаи, не то пришлых. Хотели они убить или только отобрать узел с маской, Арлетта так и не узнала. На сей раз первым стал Джанис. Сделав дело, «Тень» быстро наклонился над трупами, словно что-то проверяя, но ничего не сказал. Это приключение было последним, ближние предместья будто вымерли, только однажды по ушам резанул отчаянный женский крик, но ни монах, ни разбойник даже не обернулись, а графиня с баронессой им ничего не сказали.
Солнце валилось на сады огромным, на глазах краснеющим яблоком, птичьи банды кончали кормежку и со щебетом разлетались, в высохшей некошеной траве шуршал кто-то мелкий. Пьетро оглянулся по сторонам и принялся развязывать бечевку, что удерживала притаившуюся между двух плетеных оград калитку. Здесь в самом деле начинались огороды – капустные головы важно лежали на черной земле, за ними виднелось что-то желто-зеленое.
– Огурцы, – разлепила губы Марианна. – Их не убрали… Теперь поздно…