Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат
Шрифт:
– Вот как? – Нежелание иметь во врагах мать пары маршалов естественно для каждого умного генерала, а Карваль умен, но как? Как Ли или как Эмиль? Марсель вообще говорил про папеньку, но это для ввязавшегося в откровенную глупость капитана слишком.
– Сударыня, я готов ответить на любой ваш вопрос. Самый для меня неприятный.
– А графиню Колиньяр вы в обозримом будущем навещать не собираетесь? Или наследников Маранов?
– Никоим образом. Я, если регент сочтет нужным, готов понести наказание, но я считал и считаю Колиньяров преступниками. Именно их злоупотребления довели четыре
– Несомненно. – Пожалуй, все-таки Эмиль… – Ну а будь я просто вдовой верного Олларам генерала? Не графиней Савиньяк? Вы бы ко мне пришли? Сперва жечь, затем извиняться?
– Сударыня… мы сжигали именно Сэ. Сэц-Арижи не стали бы трогать беззащитную женщину.
– Да, – согласилась Арлетта. – Я была защитной, тем более когда подоспел Райнштайнер. Вас уволили из Южной армии за дело?
– Нет! – Если он сейчас врет, то она графиня Маран. Покойная, и вообще-то туда зарвавшейся дряни и дорога. – Сударыня, это можно проверить, мой бывший полковник сейчас у фок Варзов… Я был произведен в капитанский чин в Торке и представлен к ордену. Меня перевели в Южную армию и через четыре месяца уволили за сочувствие мятежникам. Видит Создатель, тогда я им не сочувствовал. В Торке тем, кто сговаривается с Гаунау и Дриксен, не сочувствуют.
– Я знаю. Вы не пытались объясниться?
– Пытался. Я поехал в столицу… Добиваться приема у Первого маршала, но это не имело смысла. Приказ исходил от кардинала.
– Кардиналы в Талиге не отдают приказов.
– Сударыня, Талигом правил Дорак.
Правил, раздери его кошки, и какое-то время неплохо правил, хотя и не так, как хотелось военным.
– Дорак не приказывал увольнять надежных офицеров. Это лучший способ превратить их в ненадежных…
– Именно это со мной и произошло. Я сумел пробиться к кансилльеру. Он обещал помочь, но не смог. По крайней мере он так сказал и предложил мне место капитана в замке Эпинэ. Я согласился, а что мне оставалось?
– Мысль о том, что Штанцлер врет, вам в голову не приходила?
– Зачем ему было врать? Он использовал меня… мою обиду, но вышвырнул меня Дорак, а король подписал приказ.
– Что бы вы стали делать, если б не пробились к Штанцлеру?
– Вернулся бы в Торку, нашел своего полковника. Я же не знал, что все бесполезно. – Эмиль. Или был таковым в юности, хотя сына никто из армии не вышвыривал. Попробовали бы!.. – Я виделся со Штанцлером, когда он сбежал в Эпинэ. Мне очень долго казалось, что он честный человек.
– Казалось? Значит, сейчас не кажется.
– Я пришел к выводу, что Монсеньор был прав, когда обвинял кансилльера. Ее величество тоже начинала так считать. Штанцлера следовало вернуть в Багерлее, но ее величество не хотела отказываться от своих слов.
Ее величество хотела, чтобы старый интриган исчез, но не туда, где у него возьмут показания. Катарина как-то ухитрилась устроить, чтобы бывший кансилльер убрался в Закат, или все вышло случайно?
– Не помню, зачем вы отправились к Штанцлеру?
– Я решил проверить особняк. Мои люди упустили Штанцлера из виду, а его положение после убийства королевы изменилось. Монсеньор собирался арестовать
– К сожалению?
– Преступников нужно судить. Если это возможно, конечно…
Вспомнил Маранов?
– Значит, Штанцлера вы бы отправили в Багерлее?
– Это решал бы Монсень… Проэмперадор Олларии.
– А что бы вы сделали с Окделлом?
– Если бы я нашел Окделла сразу… Боюсь, я бы его застрелил на месте.
– Боитесь?
– Я неверно выразился. Я не уверен, что смог бы удержать себя в руках и обдумать последствия.
– А теперь? Представьте, что вы найдете убийцу ее величества сейчас. Что вы предпримете?
– Мне придется его убить. По возможности тайно. Окделла нельзя судить открыто, ведь объявлено, что ее величество умерла родами. Монсеньору пришлось бы принять решение на себя, а он слишком привязан к… убийце.
– Вы откровенны, – сощурилась Арлетта. – Барон, почему вы исчезли именно тогда, когда были нужнее всего? В первую очередь вашему Монсеньору.
– Сударыня, – едва не покраснел Карваль, – дело в том… Я не хотел уезжать в Ариго. Я боялся, что меня там задержат… Гораздо дольше, чем я сам задержусь на севере.
Именно так Арлетта и думала.
4
Что за персона такая наладилась в Седые земли, Добряк Юхан сообразил, едва в Метхенберг заявился первый столичный хорек. Вонючка таскался по трактирам и расспрашивал про Кальдмеерова адъютанта. За первым шпионом потянулись другие; эти врали кто про Штарквиндов, кто про Фельсенбургов, кто про старых друзей, и все сулили хорошие деньги. Тогда-то Клюгкатер и сложил устрицу с ракушкой, то бишь суд над Ледяным, мешки золота и спешку.
Мысль о доносе шкипер отбросил сразу – ни с корабликом, ни с жизнью прощаться не хотелось, а продав молодого Фельсенбурга, до зимы и то не дотянешь. Если не в Метхенберг ножом пырнут, так в Ротфогеле башку дурную табуреткой пробьют да разведут руками – мол, по пьяни, мол, поссорились, мол, с кем не бывает… В море и того хуже! Юхан прямо-таки чуял: хорьковые деньги достанутся крабьей теще, а шквал ли удружит, незнакомый риф или фрошеры, разница невелика. Море так или иначе спросит, ну и зачем, господа селедки, его злить?
Добряк с морем отродясь не собачился и начинать на шестом десятке не собирался. Ловчить он, конечно, ловчил, не без того, но не зарывался, потому ему и везло. Одно дело – подкормить миног паршивым ублюдком, и совсем другое – нагадить Фельсенбургам, которым всего-то и надо за хорошие деньги спрятать наследника.
Конечно, от оказавшегося горячим фрахта можно было увильнуть, Юхан и увильнул бы, заправляй в Эйнрехте приличный кесарь, но при нынешнем чудушке сидеть на заднице становилось себе дороже. Спроси Клюгкатера, с чего он так решил, шкипер бы только сплюнул, но уверенность в том, что ничего хорошего не высидишь и нужно удирать, крепла с каждым днем. На юге ловить было нечего – Бешеный постарался. Оставался север, так почему б и не подвезти охотничков? Если как следует обмозговать, риску будет меньше, а что совсем без него не выходит, так ведь море – оно не лужа, оно рисковых любит.