Серебро и свинец , иной вариант ,
Шрифт:
Бубенчиков раскрыл рот от подобной наглости всего лишь майора, пусть и из КГБ, а когда вышел главарь банды разбойников, стал давить на Краснова:
– За что вы меня хотите спровадить? Что я сделал не так? И вы не боитесь последствий? Не много ль на себя берете, товарищ майор?
– Гражданин Бубенчиков, вы что, не видели, кто перед нами сидел? Да это настоящий бандит, который сидел и думал, когда лучше нас ограбить и глотку перерезать. Никакой это не повстанец, если вы это не поняли, то вы недостойны звания офицера Советской Армии. Далее, вы пренебрегли тщательным изучением местной специфики, когда готовились и проводили нашу агитацию. Поленились подробно выяснить отношение крестьян к владетелям и аккуратно выяснить проблемы в их отношениях. Это
– Товарищ майор, не забывайтесь! Я подчиняюсь генерал-лейтенанту Дарьеву, а в первую очередь начальнику ГлавПУРа. Кто меня выдвинул, тот и вас может с дерьмом смешать. Как бы вы сами не поплатились за потакание местным, – тут уже Бубенчиков разошелся, а майор его читал как открытую книгу, стараясь не подавать вида. – Ваша политическая близорукость меня просто поражает.
– Идиот, ну какой же ты идиот, Бубенчиков! Недовольных владетелями крестьян нами не выявлено в больших количествах. А если мы бандитов сделаем своими союзниками, то придворные ясновидящие раскусят нас в тот же день. И что тогда? Партизанская война. Нам этот мир край как нужен!
– Вы за свою наглось поплатитесь, – взревел Николай Марксленович.
– Вон отсюда к ядреной матери, замполитус дегенератус!!! – заревел бешеным медведем майор Краснов, хотя какой он медведь, так, кабанчик, подумал Окан.
Через минуту гэбист попросил спецназовца прогуляться. Когда отошли за пределы видимости, заговорил:
– Товарищ Окан, я вас за отличную службу премирую отпуском начиная с завтрашнего дня. Только есть у меня к тебе огромная просьба. За ее выполнение авансом получаешь этот отпуск, а после выполнения я помогу тебе, насколько это в моих силах, стать лейтенантом КГБ. Ты должен через своего дедушку, он же у тебя целый генерал-майор КГБ в отставке, связаться с вот этим человеком, – Сергей написал на листике звание, должность, фамилию, имя и отчество, – Расскажешь ему все, что здесь творится. Мне в первую очередь надо, чтобы нашего идиота-замполита как минимум выгнали из Советской Армии. Кроме него разрешаю поделиться информацией только со своим дедом.
– Товарищ майор, я давал подписку о неразглашении. Кроме того, предпочел бы не ввязываться в вашу ссору, – Алексей предпочел бы отказаться от отпуска, чем подставляться ради Краснова.
– Товарищ сержант! Тут дело не только в том, кто тобой будет командовать, но и в последствиях! Наши первоначальные планы пошли коту под хвост, надо все переигрывать, чтобы наша Родина выйграла от сотрудничества с Эвейном. Если не избавиться от Николая Марксленовича, то будет партизанская война. Я не знаю, погибнешь ты, как ребята из взвода Левшинова, или уцелеешь. Но погибнет много наших солдат от местных колдунов, коль Бубенчиков будет делать, что захочет. Нашу бронетехнику спалили силой мысли, это страшно и нам надо уметь. Я посмотрел на местную специфику и пришел к выводу, что для смены власти нет опоры, зато надо долго дружить с владетелями. Мои планы это секрет, но тебе я приоткрою. Во-первых, нам есть чем торговать, во-вторых, у нас тут большие перспективы по добыче природных ресурсов, особенно насчет урана, в третьих, если договоримся о сотрудничестве с местными колдунами, то они и сами нам помогут колдовством, и наших обучат, у кого дар вылезет. Все их возможности я не знаю, но те же друиды помогут с рекультивацией карьеров, движители будут перемещать большие грузы там, где никакая техника не подлезет, а огневики могут не только для замков каменные блоки сваривать, – объяснил майор Краснов.
– Я то согласен, но как мне посоветуете лично отбрехиваться, если возьмут за шкирку за
– Американцы про наши дела наверняка догадываются. Но куда важнее, что ты понял, что твое молчание поспособствует полному провалу всей операции, проводимой нашей группировкой. А провал неизбежен, если не убрать генерал-майора Бубенчикова.
– Сделаю все, что в моих силах, но успеха не обещаю, может и не выйти с птицей высокого полета, – заявил спецназовец, наслаждаясь воздухом с окраины леса у базы перед столичным воздухом.
Свои его встретили молчанием, потом Сошников спросил:– Что интересного сказал чекист?
– В отпуск отправляет.
– И что, ради этого отзывал в сторону?
– Не только. Сцепился с замполитом насмерть. Оба спят и видят, как бы друг друга отправить под трибунал. Одержит верх Бубенчиков – много наших сгинет в партизанской войне как взвод Левшинова, одержит верх Краснов – мирно будем жить с местными.
Спецназовцы переглянулись и поняли друг друга без слов. А от них пошел слушок…
* * *– Крис, вставай. Светает.
– Да. – Крис с трудом удержался от давнишней привычки – не открывая глаз, сесть в кровати. – Сейчас.
Он открыл глаза. Прямо над ним тихо шелестел в кронах слабенький рассветный ветерок. Листва казалась серой – может, она и была такой, а скорее, от того, что солнце этого мира еще не высветило ее и даже плывущие в вышине облака только-только начинали розоветь.
Но все равно, подумал Крис, до ярко-зеленого оттенка южноамериканских джунглей этим листьям далеко. А он привык к ним за последние несколько лет, привык просыпаться под вопли огромных попугаев, вытряхивать отовсюду набившихся за ночь насекомых и – если позволяла обстановка – неторопливо запивать шоколадную плитку пайка фирменным травяным чаем Седжвика.
– Что-нибудь было? – тихо спросил он Боллингтона, с кряхтеньем отползающего от стереотрубы.
– Пару раз пробегали какие-то зверюги. – Джимми с видимым наслаждением потянулся и, сладко зевнув, добавил: – А может, просто у меня уже в глазах рябит.
– Только не начинай снова, ладно? – попросил Крис. – Ты мне вчера все уши прожужжал своими жалобами. Мне и самому кажется, что мы напрасно протираем здесь штаны уже третьи сутки. Но эта тактика работала в Краю Больших Неприятностей, и командование не видит причин, почему бы ей не работать здесь.
– Может, потому, что здесь все-таки не Вьетнам? – предположил Боллингтон.
– Рад, что ты это наконец заметил, – язвительно отозвался Рид. – Теперь осталось только подождать месяц-другой, пока эта истина дойдет до командования, и тогда все мигом станет на свои места. Фея взмахнет волшебной палочкой, прошепчет волшебные слова, и у всех Золушек появится по паре хрустальных кроссовок от "Найка".
– Злой ты, – пожаловался Джимми, устраиваясь на подстилке.
– Я не злой, – отозвался Крис, осторожно высовываясь из-за корня. – Правда-правда. Я сонный, голодный, небритый и вдобавок зябнущий тип, но при этом я – сама доброта. Я прямо-таки преисполнен, нет, переполнен добротой ко всему окружающему. Настолько переполнен, что если я немедленно не изолью хотя бы часть ее на этот самый окружающий мир, то лопну на месте.
– В этой фразе весь ты, – пробурчал Боллингтон. – Три дюжины слов на то, что можно сказать всего двумя: "Хочу отлить".
– В этом и состоит преимущество образования. – Крис закончил обозревать местность и сполз обратно. – И тебе, необразованной деревенщине, не понять всю прелесть плетения сложных словесных узоров… А поскольку я старше тебя по званию, ты вдобавок не можешь приказать мне заткнуться и вынужден слушать эту чушь.
– Словесный понос, – фыркнул Джимми. – Похоже, ты вчера нахватался тайком местных ягод и они вызвали у тебя расстройство. Только не желудка, а головы.