Серебром и солнцем
Шрифт:
Выпавший из рук меч зазвенел, ударившись об осколки зеркала. Карл хватал воздух ртом, в отчаянной попытке не потерять сознание от боли, вызванной другой, невидимой раной. Пустота, которую он почувствовал, изменив покров, заполнилась темной ледяной грязью, растекающейся по телу и заставляющей каждую клеточку вопить. А Дэви уже поднимался. Чёрная тень его крыльев осела на пол и расточилась. Обретший человеческое обличье бледный вампир вертел в пальцах переломленную стрелу с почерневшим наконечником, и ранка между его бровей почти заросла.
– Ты еще не думал, Хортор, как то, что ты проделал с покровом, отразится на твоем ордене? Или хуже: ты забыл, что это твой орден? - Дэви рассмеялся. Из его левого
– Да, я знаю об этой твоей слабости. И знаю еще кое-что, что поможет мне...
– ноздри вампира трепетали, как перед трапезой. Он пошел к охотнику - под ногами захрустели подернутые пленкой ртути лужицы зеркальных осколков. А Карл... отступил, вдруг поняв, что этот carere morte сейчас вовсе не боится его. Он не прятался за медлительно-изящными движениями и гипнотическими взглядами, он был нацелен убить врага и был уверен, что у него это получится. И это значило лишь одно: Дэви нашел какой-то способ обойти его защиту.
Владыка подобрал меч охотника, быстро взмахнул запястьем, привыкая к весу нового оружия. Серебряная полоса описала рубленую перевернутую восьмерку - знак бесконечности.
– Чем будешь защищаться, глава ордена? - промолвил он.
– Поставишь как щит этого? - кончик меча указал на Доминика. Того держали Митто и Калькар. Потом они отступили, и Дэви одним взмахом снес охотнику голову. Тело упало вперед, забрызгав Карла кровью. Он провел слабой рукой по лицу, стирая жгучие брызги... А потом достал кинжалы.
Один длинный, для ритуала, другой короткий, метательный. ''Тоже оружие'', - усмехнулся он. Перед глазами все было как в тумане, он даже не мог верно оценить расстояние до Дэви: вампир то приближался, расплываясь в темное пятно, то удалялся, вовсе исчезая. Его свита слилась с тенью коридора.
''Боже, пусть сейчас придет Адора, и он исправит ритуальную формулу, а потом провалится... в сон, обморок или смерть - неважно!'' -
Но было тихо, ни выстрелов, ни криков, никакого шума близкой ли, далекой битвы... или он уже не только слепнет, но и глохнет? Карл пошатнулся, но шагнул к Дэви, сжимая кинжалы. Почти наугад, на издевательский голос. Появилось какое-то странное удивление: как он еще жив после всех этих ран? Равнодушное, будто он наблюдал за собой со стороны. Кажется, никогда не закончится эта дикая ночь, где нашлось место и светлому волшебству любви, и черной магии смерти...
''Имей в виду, она не последняя!'' - вспомнил он, и на губах заиграла улыбка, страшная в нынешней ситуации, но настоящая. Он почувствовал взмах меча Дэви по свисту рассекаемого воздуха и уклонился, уходя от удара. Следующий принял на длинный кинжал. Лезвие проскользило по гарде, вспороло кожу на предплечье. Они разошлись с Дэви, потом снова сцепились. Дэви тяжело дышал, также как он сам. И пальцы, сжавшие его запястье, вывернувшие руку с кинжалом уже не были ледяными. Вампир менялся, как-то менялся, чтобы пройти защиту охотника... Карл удачно ударил его в лицо тяжелой рукоятью, и хватка Дэви ослабла. Освободившись, он приготовился ударить противника в сердце, но Дэви опять коротко взмахнул мечом, и полоса боли обвела запястье, резанула пальцы. Кинжал выпал. Карл шагнул вперед, на вампира, уже не осознавая что делает, и Дэви с силой толкнул его. Он упал, ударившись головой о раму зеркала, и с губ впервые за ночь сорвался стон боли.
Боль раздирала внутренности, ледяным комом плавилась в голове. Отовсюду надвигалась темнота - на глаза надвинулась пелена. Осталось одно белое пятно - бледное лицо владыки. Как лунный лик... Но и оно качалось, то приближаясь, то совсем пропадая из поля зрения. Карл приподнялся, здоровой рукой нащупал сломанную стрелу, сжал непослушными, странно легкими, будто утратившими вес пальцами. Сейчас... Только подпустить его
Он вдохнул - но воздуха не было, только густая, как кровь, боль, которой переполнились легкие, и вздох обернулся болезненным хрипом. Лицо Дэви выплыло из черного тумана. В глазах владыки вампиров Карл прочитал торжество победителя, означающее одно для побежденного - смерть.
...Поток старых воспоминаний смёл все мысли, все связи, как грязная горная река сметает селения на пути. Почему эта память вернулась сейчас, здесь: в цитадели ордена, в решающий миг первой битвы новой войны? И Дэви не сумел отстраниться от них, он был сметён, он был унесён – назад по дороге памяти в далёкую страшную ночь. Ночь пахла кровью, как все ночи его юной вечности… но к уже привычному железу примешивался ещё один терпкий, дурманящий запах: родная ему кровь. Владыка догнал свою бывшую семью в подземельях под «Тенью Стража». У берега качается лодка, доверху заполненная снедью и реликвиями рода Дэви вперемешку. Тела слуг тут же: два в воде, одно на берегу. Старый герцог ещё жив, он ловит воздух ртом, видно, как трепещет сердце в разрубленной груди… А Дэви уже схватился со старшим братом.
Меч-меч.
Помнишь меня?
Знаешь теперь меня?!
Меч-меч. И взгляды – два клинка...
Воланс, ты ослеплён злостью, ты безумен, остановись!
Что вы сделали с моей жизнью? Где теперь моя любовь?
Меч – меч.
Кровь…
Ты ошибаешься, Воланс. Нет нашей вины… - голос брата угасает. Смертный падает к ногам владыки, и Дэви вкладывает меч в ножны. Голова кружится от запаха родной крови. Мудрый владыка поддерживает тех бессмертных, что заботятся о смертных своих потомках. Мудрый владыка говорит: это дело угодно вечности. Но мудрый владыка говорит и так: мстите безжалостно тем, кто уничтожает смысл вашего существования, наполнение вашей вечности, тем, кто оставляет вас наедине с Пустотой!
А старый герцог Альбер шепчет что-то, и Дэви мерещится, что это мольба о прощении.
– Ты отнял у меня жену и сына, - говорит вампир и вдруг срывается на крик. – Ты отнял у меня последний кусочек жизни, превратил в тварь, carere vitae ! Что ты хочешь теперь от чудовища? Прощения?! Не будет тебе прощения! Никогда! Не будет продолжения твоему роду! Умирай… Иди в свою пустую вечность!
Его крик эхом разносится по подземелью. «Вечность…» - повторяет за ним чёрное зеркало воды. «Вечность…» - шепчет Пустота, льнущая к каменным стенам…
Там, на крыше Академии, он барахтался в старой памяти, как в холодной воде Стигия, нелепо, слабо загребая руками и ногами…Откуда же пришла эта память? Не запах ли крови раненного главы ордена вызвал старые воспоминания? Тот же запах - та же кровь. Хортор - родственник ему, очевидно, у брата или отца были бастарды...