Серебром и солнцем
Шрифт:
И Дэви бежал от первого боя с ним. Чтобы обдумать, чтобы понять, как теперь действовать. Много лет он с печалью и толикой зависти наблюдал за теми carere morte, кто видел поколения своих смертных родичей. Это приоткрывало для них дверь в вечность смертных. Дверь, которую Дэви сам навсегда запер для себя.
Но Хортор был главой ордена... И с первого этажа к нему на подмогу поднимался отряд охотников, возглавляемый Адорой Рете. Покров у охотников, и если Арденс и глава ордена встретятся, они могут пленить вампиров новым куполом защиты. Дэви придется сдаться на их милость...
В груди поднималась волна ярости. Давно отец и брат лишили его хода в вечность смертных, сейчас их потомок хочет отобрать у него и вечность бессмертных! О, он узнает, что такое ярость... нет, не владыки вампиров - та разобьется о его щит... Пусть он узнает ярость Александра, герцога Дэви!
–
Теперь он был уверен, что нашел способ победить Хортора. Не разбить его защиту - обойти ее. Сразиться с ним, как смертный со смертным. Впустив в себя старую ярость, он почувствовал, как сильно, больно забилось сердце, разгоняя потеплевшую кровь по жилам. Кожа обретала чувствительность, горячее дыхание вырывалось из уст.
И он вновь сразился с Хортором. Запах его крови распалял все больше. Дэви вспоминал, каково это, быть смертным - больно помнить и больно чувствовать все. Он задыхался - от ярости, и от радости ощущения этого по-настоящему живого чувства. И главы ордена перед ним сейчас словно не было. Был старший брат, оказавшийся предателем. Такой же строгий темный наряд, те же прядки ранней седины в черных волосах, та же участливая и лживая улыбка.. Сражаясь с ним, молодой вампир тогда также ощущал себя живым. Только острый запах проливаемой родной крови в это же время въедался в его вечность.
Вампиры убивают иначе. Жестоко и долго... и отстранено, они, верные слуги Бездны, лишь наблюдают, как Госпожа кормится чужой агонией. А сейчас, как и тогда, в прошлом, Дэви забыл о Бездне. Здесь были только он... и враг, жизнь которого оборвется от его меча - безвозвратно. И нужно было найти силы в ярости, чтобы сделать это. Те, отец и брат, лишили его жены и сына, обессмыслили все его усилия по их спасению, оставили ему лишь пустоту. За годы он привык к ней, как многие бессмертные, но сейчас, вспомнив, опять почувствовал неутолимые никакой вечностью боль и ярость.
Замах, еще замах... скрежет лезвий. Уже выбившийся из сил охотник, которого легко победил бы обычный смертный, по-прежнему уворачивался от вампира, меч скользил по гладкому шелку его защиты... скользил и уходил в сторону. Но, пусть медленно, что-то менялось. Ему удалось зацепить Хортора, и усилившийся знакомый запах крови стал топливом для его ярости. Дэви вспомнил все лживые заверения брата о том, что жене и сыну ничто не грозит... и выбросил вперед руку. И в этот раз она не почувствовала стену защиты: он толкнул Хортора так, что тот отлетел на несколько шагов.
Картинки прошлого и настоящего наложились одна на другую... Охотник сжимал обломок стрелы, намереваясь ударить, но теперь Дэви легко опередил его, вогнав меч в его тело повыше сердца, заставив выпустить оружие. Мышцы дрожали от радостной силы этого удара, Дэви не
Дэви потянул клинок на себя, и охотник рухнул в кровавое месиво зеркальных осколков. Подняться, сражаться он больше не пытался, все его силы сейчас уходили на то, чтобы сделать следующий вздох, затуманенный болью и смертельной усталостью взгляд блуждал по потолку. Он и умирал, как тот... Дэви тряхнул головой, пытаясь уйти от прошлого к одному настоящему, но тщетно. Новые и новые воспоминания, пугающие яркостью, обескураживающие эмоциональностью, роились в ней. Давно забытые... и сохраненные где-то в его крови, имеющей тот же запах.
...Опять подземелья «Тени Стража»... Старый герцог Альбер всё шепчет что-то. Дэви подходит ближе. Нет, не мольба – проклятие!
– Будь проклят ты, и кровь твоя… И пусть однажды ты увидишь гибель последнего из своих детей… и пустую вечность впереди…
– Вампиры – не дети мне, ты уже убил моё дитя! Забыл об этом, старик? – опять кричит Дэви. Отец не отвечает. Кровь не пульсирует в ране, сердце не трепещет испуганной птицей. Он мёртв.
Вампиру мало его мести. Ненависть по-прежнему плещется в глазах владыки. Он видит в лодке серебряный кубок с гербом Дэви и хватает его. Как Макта, с хохотом он пьёт из кубка кровь главного врага. Кровь, взятую из сердца своего отца…
''Что, о, Бездна, значило его проклятие?!'' -
Никогда он не задавал себе этот вопрос. Проклятие отца, как и вся та ночь, глубоко были запрятаны в недрах двухсотлетней памяти. А сейчас он вдруг встал перед ним: странная загадка без множества ответов - с единственным возможным, который Дэви и жаждал и боялся принять.
Он широко раскрыл глаза, пошатнулся, но не упал. Митто поддержал его. Адам глядел с беспокойством:
– Что с вами, господин? Это из-за раны?
– Ничего, - выдохнул он. Машинально коснулся левого глаза, перед которым после ранения до сих пор стояла серебристая пелена.
– Рана пустяковая.
– Охотники там, внизу, продолжают идти. Они скоро поднимутся на третий этаж. Встретить их?
– Нет, - Дэви сглотнул, впервые за двести лет чувствуя, что его мутит. Сердце сильно билось, болезенными стали вдох и выдох, и он неосознанно старался формулировать фразы покороче.
– Здесь мы все закончили. Забираем ларец с покровом и - уходим.