Серебряная клетка
Шрифт:
– Я, вообще, все могу. У меня две медали за гимнастику. Мне их не здесь, а на городских соревнованиях дали. Потому, что я была лучше всех. Ну, из маленьких. У больших - свои соревнования. И нас туда не пустили. Даже посмотреть не разрешили.
– И давно ты занимаешься гимнастикой?
– скорее для проформы, чем из настоящего любопытства поинтересовалась девушка.
– Не помню. То есть не помню, когда не занималась.
И девочка лучезарно улыбнулась и встала на «мостик» из положения стоя. Потом легонько оттолкнулась руками от пола и вернулась в исходное положение.
Оглядела притихших взрослых и тоскливо
– Надо было «мостик с переворотом» сделать, да?
Через десять минут Диана устала отвечать на вопрос: «А ты можешь?..» - фразой «Я все могу» и просто кивала. Мужчина приходил все в больший восторг, а дама в шляпе все сильнее хмурилась.
– Николя, - с нажимом произнесла дама, нарочитым жестом поправляя свою шляпку.
– Вы забыли правила нашей школы? Позвольте вам напомнить возраст этого ребенка. Пять лет! Не шесть и не семь. Мы просто не можем забрать ее сейчас. Через год - пожалуйста. Сейчас - нет. Да, она прелестна. И я редко встречала детей с такими выдающимися данными. Но тут ничего не поделаешь.
– А вы уверены, Эмма, что она будет здесь через год?
– председатель комиссии устало взирал на коллегу.
– Конечно. Семьи предпочитают брать под опеку младенцев. У такой большой девочки почти нет шансов на удочерение. Особенно, если она еще и не «такая, как все». Так куда она от нас денется?
– Ее могут забрать в другую школу. Мы опередили представителей Спортивной Ассоциации, что лично я считаю чудом. Любой тренер по художественной гимнастике в нее зубами вцепится. И на возраст не посмотрит. Так что мы ее забираем, пока кто-нибудь другой этого не сделал.
– Это будет скандал!
– предрекла женщина, сморщившись, словно бы от зубной боли.
И она оказалась права. Но только негодовала не администрация Танийской Школы Искусств, а агенты Спортивной Ассоциации, прибывшие в интернат святой Терезы на следующий день. Потому что ехали они, как оказалось, именно за этим ребенком.
В кабинете директора детского дома две противоборствующие группировки ругались два часа к ряду, но так и не пришли к соглашению. В конце концов госпоже Меликовой это надоело, и она велела привести к ней ребенка, чтобы разрешить затянувшийся спор.
– Как Вирэн решит, так и будет, - заявила директор безапелляционно.
Оба предложения Диана выслушала не по-детски внимательно. А потом задумчиво поинтересовалась:
– А в спортивной школе меня научат танцевать балет?
– Нет, - с достоинством ответил агент Спортивной Ассоциации.
– Но там мы сделаем из тебя чемпионку, известную далеко за пределами нашей планеты.
– Я буду за гимнастику медали получать?
– Да!
– Не... не хочу. Гимнастика, это скучно, на самом деле. Там надо только элементы правильно делать. И улыбаться. И то, и другое у меня легко получается. Заниматься совсем не интересно. А балет... это как сказка. Там все такие красивые. И музыка не такая, как в гимнастике. Она... волшебная. Я хочу ее каждый день слышать. И на носочках танцевать, как Одетта. И не нужны мне никакие медали.
Так через три дня из маленького провинциального интерната в Танийскую Школу Искусств увезли одиннадцать детей, среди которых была и малышка пяти лет.
И лишь двоим из них повезло попасть в Академию классического балета. Ими оказались Даниил Милин и Диана Вирэн.
ГЛАВА 2
–
– Все так говорят. Но будь они у меня, вряд ли я смогла бы здесь учиться.
– Скажи, ты хотела, чтобы у тебя были настоящие мама и папа?
– Лет до десяти - хотела. Потом поняла, что мне чудесно живется и без них. Да, я - ненужный ребенок. Но и мне не нужны родители, которые меня бросили.
– А если они найдут тебя, попросят прощения и скажут, что у них просто не было выбора и они должны были отдать тебя? Ты их простишь?
– Что за бред, Франц?! Как это, не было выбора? И, нет, не прощу. Такое прощать нельзя. В этом я абсолютно уверенна.
Девушка на мгновение замолчала, глядя на серое весеннее небо. Потом зло усмехнулась и заговорила:
– Нас хоть и пытаются воспитывать в духе гуманизма, но что толку? Видеть только хорошее. Прощать ошибки. Давать второй шанс. Почему мы должны делать это, если никто никогда не прощает ошибки нам? А уж о втором шансе и говорить нечего. В прошлом году с параллельной группы отчислили девочку. Она всего лишь не смогла похудеть за отведенный ей месяц. Ну, не получилось у нее. Так думаешь, ей второй шанс дали? А она просила. Умоляла. На коленях перед ректором стояла. Клялась все исправить. Однако слушать ее никто не стал. Просто дали на руки приказ об отчислении и выставили из Академии. Хорошо хоть эту бедняжку приняли обратно в Школу искусств, а не отослали в какой-нибудь приют. Но и это сделали не потому, что они такие добренькие. Просто Лена обладает неплохим голосом. Да и внешними данными природа ее не обделила. А судьба одной моей бывшей одноклассницы сложилась совсем по-другому. Целых четыре года Мириам проучилась в нашей Академии. В звезды не выбивалась, но и худшей не была. А потом она завалила экзамен по классике. Перенервничала. Растерялась. Думаешь, ее пожалели и дали шанс еще раз экзамен сдать? Нет. Уже вечером за ней приехали из гос. опеки и забрали в приют. Потому, что в Школе места для нее не нашлось.
– Я и не знал, что у вас все так... сложно.
– Из-за того, что все так сложно, моя стипендия будет в разы превышать твою, если ты, конечно, поступишь. И мне кажется, это справедливо.
– Да, наверное, - смущенно пробормотал Франц, а потом наигранно-жизнерадостным тоном поинтересовался.
– А о чем ты мечтаешь?
– О балете. О чем еще может мечтать будущая балерина? Как видишь, я не оригинальна.
– А если подробнее?
– Не знаю. Я хочу быть примой и танцевать не где-то в кордебалете, а главные партии. Для начала. Ну, и со временем, стать ассолютой.
– Ассолютой? А это что такое?
– Ты не знаешь?
– девушка удивленно посмотрела на своего интервьюера.
– Правда, не знаешь? Не думала, что вас так плохо учат. Это звание. Его удостаиваются лишь лучшие из лучших, живые легенды. Говорят, ассолюта рождается раз в сто лет. Последней была Мария Браяр, которая умерла почти двадцать лет назад. Родилась она, как раз в прошлом веке, так что у меня есть шанс.
– Ты по мелочам не размениваешься.
– Я? Да в нашей академии спроси любую девочку, хочет ли она стать ассолютой. И каждая ответит тебе, что душу за это готова продать.