Серебряная корона

Розенберг Джоэл

Но если стражам Пирондэля не все равно, если им важно, чтобы их князь был человеком чести, а не хитрозадым политиканом, каким показал себя Пирондэль…

Капитан стоял лицом к лицу с Пирондэлем, и слезы катились по его щекам, исчезая в седой бороде.

– Я служил бы вам до конца, ваше величество, – титул прозвучал как проклятие. – Я умер бы за твою тушу, боров. – Смахнув слезы, капитан повернулся к Уолтеру Словотскому. – Вы намерены возвести на трон барона Фурнаэля? – спокойно осведомился он.

– Если

нет, то я зря старался, – кивнул Уолтер. – Прав на престол у него не меньше, чем у любого барона. И он не предает своего народа и своих друзей.

– А что вы сделаете с этим? – Капитан большим пальцем указал на князя.

– Если он отрекается в пользу Фурнаэля, это князю Фурнаэлю и решать, так?

– Изгнание, – проговорил Фурнаэль. – Если он отречется.

– Великодушно, – кивнул капитан. Потом протянул руку к гному. – Дай мне мой меч.

Ахира приподнял бровь. «Отдать?» – вопрошал его взгляд.

Фурнаэль не стал ждать. Выхватив из ножен свой меч, он рукоятью вперед бросил его капитану – тот поймал клинок, потом плашмя уложил его на ладонях.

– Я отдаю свою верность тебе, Жерр Фурнаэль, – проговорил капитан. – До тех пор, пока ты достоин ее. – Он протянул меч назад Фурнаэлю.

– Оставь себе, – сказал барон. – А остальные?

Капитан кивнул:

– Они мои люди, князь. Я не держал бы их в своем отряде, не будь они достойны доверия.

– Тогда, пожалуйста, развяжи их, друг мой Ахира.

– Простите, – вмешался Уолтер, – может, вы соблаговолите на секунду перестать обмениваться любезностями? Нам еще предстоит услышать отречение.

Меч со свистом рассек воздух и замер под подбородком Пирондэля.

– За этим дело не станет, – сказал капитан. – Правда же, Пирондэль?

– Н-нет. Я отрекаюсь в пользу Тир… – Князь закашлялся – острие капитанова меча прижалось к его горлу.

– Нет. Выбираем мы, а не ты, – рыкнул на него капитан. – Согласен? Кивни, Пирондэль, – так, чтоб мы видели. Хорошо. Тарен, раздобудь перо и бумагу и приведи Хранителя печати. Никаких объяснений – просто приведи.

Уолтер взглянул на Фурнаэля.

Барон засмеялся.

– Если ты не хочешь довериться капитану – как твое имя?

– Гаравар, князь.

– Пока еще нет. Так я говорю, Уолтер Словотский, если ты не доверяешь капитану Гаравару, который будет командовать моей личной гвардией, – я буду очень рад услышать имя того, кому ты доверять склонен.

Уолтер усмехнулся.

– Будь по-твоему, – проговорил он, шевельнув арбалетом. Это было ошибкой. Он никогда не узнал, откуда у Пирондэля взялся нож. Он мог быть спрятан в постели, и Фурнаэль проглядел его при обыске; или Пирондэль мог спрятать его на себе – в складках жира.

Шесть дюймов стали вспороли воздух и вонзились Фурнаэлю в горло.

Уолтер навел арбалет на Пирондэля и спустил крючок. Болт вошел князю в плечо; Уолтер швырнул один из своих ножей – и с удовольствием услышал влажный чавк, с которым лезвие погрузилось в Пирондэлеву грудь. Последний нож приколол к изголовью его отброшенную ладонь.

Уолтер

отшвырнул арбалет и бросился к Фурнаэлю. Худо. Целительные бальзамы помочь уже не могли.

Фурнаэль был мертв.

Долгий миг Уолтер простоял на коленях, пока Гаравар не встряхнул его за плечо, возвратив к реальности.

Бералин, безмолвно плача, укачивала тело на коленях; волосы ее скрывали мертвое лицо мужа. Она готова была принять смерть мужа на войне – но не здесь, не сейчас.

Гаравар еще раз тряхнул его.

– Что будем делать, Уолтер Словотский? Есть предложения?

Уолтер встал и заставил себя кивнуть.

Думай, голова, думай. По протоколу наследником должен стать какой-нибудь Тирнаэль – или Томен, если мы примем как факт, что Пирондэль отрекся-таки в пользу Фурнаэля. Полагаю, мы смогли бы достаточно крепко прижать его руку с печатью к нужной нам грамоте.

Но это не получится. Тирнаэль может объявить охоту за нашими головами, а Биму не нужен ни шестнадцатилетний князь, ни регентство.

–  Да, – сказал он. – У меня есть предложение. Пирондэль отрекся в пользу того, кого выберем мы, верно? – Он глубоко вздохнул.

Прости меня, друг…

–  Итак…

Глава 24

ОБОРОНА

На войне, чаще, чем где бы то ни было, все происходит не так, как мы ожидаем.

Карл фон Клаузевиц

Карл Куллинан шел по укреплениям, всматриваясь в позиции холтов. Глаза у него слезились – частью их слепило заходящее солнце, частью – едкий дымок, что бросал ему в лицо ветер.

– Прекратить огонь! – крикнул он, и команда покатилась по ряду из сотни стрелков. Постепенно беспорядочная пальба стихла. – Вычистить и перезарядить, – велел Карл. – Авенир, проследи. Стрелять только наверняка.

Он повернулся, по веревочной лестнице спустился во двор и прошел туда, где на земле распластался дракон. Глаза дракона были мутными, но в них по-прежнему тлел огонь.

«Что происходит, Карл?» – Мысленный голос Эллегона был еще слаб, но становился тверже день ото дня, креп вместе с его прибывающими силами. Сегодня дракон впервые смог поднять голову.

«Будь я проклят, если знаю. – Карл потянулся и почесал жесткие чешуйки под драконьей челюстью. – У них какие-то передвижения, но ничего серьезного». Просто неспешная перемена позиций, чтобы заставить защитников поволноваться; на то, что холты готовят атаку, это не походило вовсе.

Бессмыслица. Вернувшись последний раз из разведки, Тэннети доложила, что холты ничего не делают – только удерживают позиции. Ни лестниц, ни осадных машин, ни хотя бы крепей, чтобы подрываться под стены – ничего. Четыре тысячи триста двадцать холтов сидят на границе досягаемости ружейных выстрелов и чего-то ждут.